Пиросмани нико «вывеска пивной закатала» описание картины, анализ, сочинение

Примитив, он же наив – это искусство, которое делает, грубо говоря, самоучка.
И, что важно, по-другому он делать не может.
Примитивизм – это искусство, которое делает профессионально обученный человек.

Просто он подражает примитиву, но может делать и по-другому.

Нико Пиросманашвили (1862-1918) – естественно примитив. учился разве что у бродячих
живописцев без профобразования, изготавливающих вывески и рекламные сообщения различного
формата для лавок и духанов (грузинских трактиров).

Пиросманашвили – это фамилия, Пиросмани – прозвище.

Вывеска пивной Закатала

Примитивизм как метод или как составляющая метода присутствовал практически во всех
направлениях авангардизма, что заставляет обратиться к первоисточнику этого самого
примитивизма, т.е. к примитиву.

Мастера авангардизма не только использовали примитив
как источник вдохновения, но и вводили его в контекст современного им искусства –
выставляли наивных художников на своих выставках, как, например, кубисты – Таможенника
Руссо или сюрреалисты – Луизу Серафин, откуда эти художники попадали в разные альбомы
и книжки про авангардизм.

Возникает закономерный вопрос – что такого замечательного находили изощренные авангардисты
в работах наивных художников? Прежде всего – неиспорченный культурой и профобразованием

• 
  взгляд на мир. 
• 
• Женщина с бокалом пива

Помните знаменитое «сбросить Пушкина с корабля современности»? Это кричал кубо-футурист
Маяковский. Кубист Вламинк предлагал совершить еще более масштабное действо – сжечь Лувр.

Они, конечно, таким жестоким образом высказывали добрую мысль о том, что искусство
заакадемизировалось, стало набором приемов и штампов, что его нужно радикально обновлять
– чем они и занимались – а для этого надо начать все сначала.

И тут, прямо у них под
боком, обнаруживаются такие замечательные работники холста, масла и кисти, которые
практически ничего не знают о ненавистных авангардистам проблемах. Ну, разве что с

репродукций пытаются что-то срисовывать. Конечно, это находка.

1. 
2. Белая медведица
3. Пиросмани нашли в Тифлисе деятели русского авангарда братья Зданевичи и примкнувший к
   ним Михаил Ле-Дантю, в результате чего четыре его работы были выставлены в Москве на
   футуристической выставке «Мишень». А до этого Пиросмани как художник был известен
4. 
   только хозяевам и посетителям лавок и особенно – духанов.
5. Татарский фруктовый магазин

По их скудным, как всегда бывает, воспоминаниям, Пиросмани был человеком гордым,
вспыльчивым – Князем звали, да! – и неуравновешенным. Склонным к импульсивным и
непрактичным поступкам.

История про «млн, млн, млн алых роз», скорее всего, истинная.

Пиросмани недолго на паях с одним грузином держал то ли молочную, то ли зеленную лавку
и продал ему по дешевке свою долю, чтобы купить воз цветов для гастролирующей в Тифлисе

• 
  цирковой акробатки Маргариты.
• 
• Маргарита
• Маргарита воз приняла, даже съездила с Пиросмани погулять в Ортачала – был тогда в
  Тифлисе такой веселый район ресторанов и публичных домов. Потом свалила – дальше
• 
  гастролировать. 
• 
• Медведь в лунном свете

Таким образом, несмотря на удаленность своего проживания от Парижа, Берлина и Москвы,
Пиросмани обладал некоторыми чертами, свойственным представителям авангардистской богемы,
по крайней мере, на начальном этапе карьеры.

В данном случае – это диковатые, с точки
зрения обывателя, но красивые выходки.

А еще – практически непрерывная бедность,
отсутствие постоянного места жительства (иногда он ночевал даже в духанах), пьянство
с перетеканием в алкоголизм (всегда работал, слегка выпивая, ну, а уж после работы…)
и ощущение себя профессионалом (кроме недолгих доходов от лавки и недолгой же работы

1. 
   кондуктором на железной дороге Пиросмани всегда жил на доходы от своего искусства). 
2. 
3. Черный бык

В последнем пункте есть отличия от богемы. Пиросмани почти не писал не на заказ. А заказы
эти были – вывески, простенькая реклама, портреты групповые и индивидуальные, росписи
стен в духанах и для духанов же разная красота типа животных, ортачальских девиц,
жанровых сцен, пейзажей, натюрмортов и даже исторической картины. Короче, тут есть

все нормальные классические жанры. И несколько больше.

Горный дух Шет помогает князю Барятинскому поймать Шамиля

Стиль Пиросмани происходит из двух основных источников – общегрузинской наивной городской
живописи и церковных средневековых фресок. К первой его приобщили, бродячие носители
профессиональных тайн, вторые были почти на каждом углу. И качество их было очень высокое
– не надо забывать, что Грузия в средние века входила в т.н. Византийский круг, и

• 
  культурное общение с метрополией было у нее очень насыщенным.
• 
• Натюрморт

Как всякий наивный художник, Пиросмани чаще всего писал то, что знает, а не то, что видит.
Т.е. снег у него — белый, трава – зеленая, а небо – синее.

Хотя намеки на светотеневую
моделировку и всякие рефлексы у него есть. Анатомии он не знает, пропорции –
приблизительны. С линейной перспективой у Пиросмани есть настолько большие проблемы,
что лучше о ней не вспоминать.

То же самое – со световоздушной, т.е. ее нет вообще.

1. 
   Таким образом, непонятно, о каких достоинствах тут можно говорить.
2. 
3. Верблюд

Но это все с точки зрения академической живописи. А с точки зрения авангардизма – все
это как раз достоинства и есть, особенно, если к этим нарушениям классических правил
добавить выразительность и цельность. А уж этих-то штук у Пиросмани хватает. Т.е. он
хоть и неклассическими средствами пользуется, но добивается того, чего хочет.

«Я так хотел сделать, и у меня получилось», — одна из немногих его сохранившихся фраз.

Возьмем для примера какой-нибудь из его многочисленных кутежей.

• 
• Кутеж пяти князей

Ну, конечно, прежде всего – монументальность. Это у Пиросмани — от фресок. Ничего лишнего.
Силуэты – обобщенные, деталей – мало, цвета – локальные, т.е без полутонов.

Композиция —
точно такая же, какая существует в огромном количестве «Тайных вечерь» вплоть до
леонардовской, притом что люди так за столом обычно не сидят, в смысле, чтобы передняя
часть стола никем не была засижена. Но таким образом усиливается эффект репрезентативности
– все персонажи обращены к зрителю лицом, поэтому категорией «как в жизни» можно пренебречь.

Леонардо и прочим мастерам высокого искусства приходилось прибегать к разным кунштюкам,
чтобы сюжетно оправдать такую композицию, а Пиросмани – нет. И дело не в том, что он не
знает, в каком порядке располагаются пьющие люди за столом – он-то, как раз, хорошо знает
— а в том, что он не знает правил.

И располагает персонажей так, как ему надо для
достижения большей выразительности.
Далее. Композиция – симметрична, соответственно, устойчива. Персонажи не двигаются, движений
нет вообще. На столе – минимум аксессуаров. Фон – неопределенный, но хорошо выделяющий
фигуры. Сами фигуры расположены ритмично. Цветов – мало. Выделяется ударное сочетание
черного с красным.

1. 
   практически памятник трапезе – сакральному мероприятию в любой традиционной культуре.
2. Черный медведь

Кстати, черный цвет здесь – это цвет клеенки, на которой написано большинство работ
Пиросмани. И, скажу я вам, нет большего заблуждения, чем думать, будто клеенка эта
снята со стола в духане. Ну, типа по причине полной нищеты творца. Пиросмани, как
профессионал, очень трепетно относился к средствам производства.

Кисти и краски покупал
в магазине для настоящих художников («Надо же, — говорил его владелец, — простой маляр,
а краски всегда покупает дорогие»), а кленку использовал особую, для промышленных целей
произведенную. Пиросмани в ней нравилась фактура – пупырчатая или морщинистая, и цвет.

Поэтому его технику можно назвать живописью наоборот – не темное на светлом, а, опять

• 
  же, наоборот.
• Такой цвет основы позволял ему, как здесь, обозначить важные вещи небольшим количеством
  мазков, оставив без ущерба для картинки большие участки непрописанными, что вписывалось
  в его скупой на средства стиль.
• 
  Пиросмани при всей своей необученности прекрасно умел передавать фактуру.
• Продавец дров

А еще Пиросмани иногда писал пальцами –другие наивные художники обычно стремятся подражать
профессиональным художникам, а те, с их точки зрения, всегда пишут кистью. Зато знаю,
что пальцами писал старый уже Тициан, когда входил в раж и кисть оказывалась недостаточна
для его темперамента. И писал Пиросмани быстро, «пока чокались», практически никогда

1. 
   ничего не переделывая.
2. Женщина с цветами и зонтиком
3. Еще немного о самом Пиросмани.

После того, как его работы были выставлены в Москве, Пиросмани стал приобретать кое-какую
известность и вышел за пределы мира духанов и лавок.

О нем вышло несколько статей – в
Москве и Тифлисе, потом в Тифлисе же, в мастерской Кирилла Зданевича, прошла его
однодневная выставка. В 1916 его пригласили в Общество грузинских художников.

С ним
стали искать знакомства молодые, и, в будущем, знаменитые художники, вроде авангардиста

Давида Какабадзе и символиста Ладо Гудиашвили. Появились даже коллекционеры его работ.

• Девочка с шариком

Но он все равно вскоре умер, больной и голодный, пролежав три дня в подвале дома на
Молоканской улице. «Отек легких. Гипертрофия сердечной мышцы. Застойная печень.
Атрофия селезенки. Хроническое воспаление почек (нефрит)», — это из протокола вскрытия.

1. 
   Он же очень много пил, как и положено настоящему художнику.
2. Вадим Кругликов (adindex.ru)

Источник: https://newsland.com/community/4946/content/niko-pirosmani/5593017

Нико Пиросманашвили. Сложно организованный примитив

Для начала сразу определимся в терминах и дефинициях. Примитив, он же наив – это искусство, которое делает, грубо говоря, самоучка. И, что важно, по-другому он делать не может.

Примитивизм – это искусство, которое делает профессионально обученный человек. Просто он подражает примитиву, но может делать и по-другому. А то, знаете, столько неразберихи в этих всех терминах и дефинициях, не поймешь, кому что надо.

И отличить примитив от примитивизма бывает трудно, тут нужен опыт.

У меня речь пойдет, естественно, о примитиве – Нико Пиросманашвили (1862-1918) учился разве что у бродячих живописцев без профобразования, изготавливающих вывески и рекламные сообщения различного формата для лавок и духанов (грузинских трактиров). И еще. Пиросманашвили – это фамилия, Пиросмани – прозвище.

Вывеска пивной Закатала

Тут, наверное, надо объяснить, с чего вдруг я заговорил о примитиве в рамках неспешных бесед о всяком передовом искусстве XX-го века.

Ну, прежде всего, Пиросмани – хороший художник и очень мне нравится, что уже немало. А еще – примитивизм как метод или как составляющая метода присутствовал практически во всех направлениях авангардизма, что, несомненно, заставляет ищущий ум и беспокойную душу обратиться к первоисточнику этого самого примитивизма, т.е. к примитиву.

И этим мы только повторим тот путь, который уже много раз проделывали, так сказать, мастера авангардизма.

А они не только использовали примитив как источник вдохновения, но и вводили его в контекст современного им искусства – выставляли наивных художников на своих выставках, как, например, кубисты – Таможенника Руссо или сюрреалисты – Луизу Серафин, откуда эти художники попадали в разные альбомы и книжки про авангардизм.

Возникает закономерный вопрос – что такого замечательного находили изощренные авангардисты в работах наивных художников? Прежде всего – неиспорченный культурой и профобразованием взгляд на мир. Помните знаменитое «сбросить Пушкина с корабля современности»? Это кричал кубо-футурист Маяковский.

Кубист Вламинк предлагал совершить еще более масштабное действо – сжечь Лувр. Ну, не варварами же были они, эти мастера культуры.

Они, конечно, таким жестоким образом высказывали добрую мысль о том, что искусство заакадемизировалось, стало набором приемов и штампов, что его нужно радикально обновлять – чем они и занимались – а для этого надо начать все сначала.

И тут, прямо у них под боком, обнаруживаются такие замечательные работники холста, масла и кисти, которые практически ничего не знают о ненавистных авангардистам проблемах. Ну, разве что с репродукций пытаются что-то срисовывать. Конечно, это находка.

Белая медведица

Пиросмани нашли в Тифлисе деятели русского авангарда братья Зданевичи и примкнувший к ним Михаил Ле-Дантю, в результате чего четыре его работы были выставлены в Москве на футуристической выставке «Мишень». А до этого Пиросмани как художник был известен только хозяевам и посетителям лавок и особенно – духанов.

Татарский фруктовый магазин

По их скудным, как всегда бывает, воспоминаниям, Пиросмани был человеком гордым, вспыльчивым – Князем звали, да! – и неуравновешенным. Склонным к импульсивным и непрактичным поступкам.

История про «млн, млн, млн алых роз», скорее всего, истинная.

Пиросмани недолго на паях с одним грузином держал то ли молочную, то ли зеленную лавку и продал ему по дешевке свою долю, чтобы купить воз цветов для гастролирующей в Тифлисе цирковой акробатки Маргариты.

Маргарита

Маргарита воз приняла, даже съездила с Пиросмани погулять в Ортачала – был тогда в Тифлисе такой веселый район ресторанов и публичных домов. Потом свалила – дальше гастролировать. О чем там из этого поется в песне – я не знаю, поэтому на всякий случай рассказал все.

Таким образом, несмотря на удаленность своего проживания от Парижа, Берлина и Москвы, Пиросмани обладал некоторыми чертами, свойственным представителям авангардистской богемы, по крайней мере, на начальном этапе карьеры. В данном случае – это диковатые, с точки зрения обывателя, но красивые выходки.

А еще – практически непрерывная бедность, отсутствие постоянного места жительства (иногда он ночевал даже в духанах), пьянство с перетеканием в алкоголизм (всегда работал, слегка выпивая, ну, а уж после работы…) и ощущение себя профессионалом (кроме недолгих доходов от лавки и недолгой же работы кондуктором на железной дороге Пиросмани всегда жил на доходы от своего искусства). В последнем пункте есть отличия от богемы. Пиросмани почти не писал не на заказ. А заказы эти были – вывески, простенькая реклама, портреты групповые и индивидуальные, росписи стен в духанах и для духанов же разная красота типа животных, ортачальских девиц, жанровых сцен, пейзажей, натюрмортов и даже исторической картины. Короче, тут есть все нормальные классические жанры. И несколько больше.

Натюрморт

Горный дух Шет помогает князю Барятинскому поймать Шамиля

Ну, надо же поговорить немного о его, Пиросмани, стиле. Стиль этот происходит из двух основных источников – общегрузинской наивной городской живописи и церковных средневековых фресок.

К первой его приобщили, как я уже написал, бродячие носители профессиональных тайн, вторые были почти на каждом углу. И качество их было очень высокое – не надо забывать, что Грузия в средние века входила в т.н.

Византийский круг, и культурное общение с метрополией было у нее очень насыщенным.

Как всякий наивный художник, Пиросмани чаще всего писал то, что знает, а не то, что видит. Т.е. снег у него — белый, трава – зеленая, а небо – синее. Хотя намеки на светотеневую моделировку и всякие рефлексы  у него есть.

Анатомии он не знает, пропорции – приблизительны. С линейной перспективой у Пиросмани есть настолько большие проблемы, что лучше о ней не вспоминать. То же самое – со световоздушной, т.е. ее нет вообще.

Таким образом, непонятно, о каких достоинствах тут можно говорить.

Но это все с точки зрения академической живописи. А с точки зрения авангардизма – все это как раз достоинства и есть, особенно, если к этим нарушениям классических правил добавить выразительность и цельность.

А уж этих-то штук у Пиросмани хватает. Т.е. он хоть и неклассическими средствами пользуется, но добивается того, чего хочет. «Я так хотел сделать, и у меня получилось», — одна из немногих его сохранившихся фраз.

Возьмем для примера какой-нибудь из его многочисленных кутежей.

Кутеж пяти князей

Ну, конечно, прежде всего – монументальность. Это у Пиросмани — от фресок. Ничего лишнего. Силуэты – обобщенные, деталей – мало, цвета – локальные, т.е без полутонов.

Композиция — точно такая же, какая существует в огромном количестве «Тайных вечерь» вплоть до леонардовской, притом что люди так за столом обычно не сидят, в смысле, чтобы передняя часть стола никем не была засижена. Мы-то знаем.

Но таким образом усиливается эффект репрезентативности – все персонажи обращены к зрителю лицом, поэтому категорией «как в жизни» можно пренебречь. Леонардо и прочим мастерам высокого искусства приходилось прибегать к разным кунштюкам, чтобы сюжетно оправдать такую композицию, а Пиросмани – нет.

И дело не в том, что он не знает, в каком порядке располагаются пьющие люди за столом – он-то, как раз, хорошо знает — а в том, что он не знает правил. И располагает персонажей так, как ему надо для достижения большей выразительности. И правильно, замечу, делает.

Далее. Композиция – симметрична, соответственно, устойчива. Персонажи не двигаются, движений нет вообще. На столе – минимум аксессуаров. Фон – неопределенный, но хорошо выделяющий фигуры. Сами фигуры расположены ритмично. Цветов – мало. Выделяется ударное сочетание черного с красным.

Все перечисленное работает на то, чтобы банальная пьянка — при всех достоинствах грузинского застолья – предстала как торжественный и важный, практически, религиозный ритуал, который находится вне времени и вне конкретного пространства. Это уже не жанровая сцена, это практически памятник трапезе – сакральному мероприятию в любой традиционной культуре.

Кстати, черный цвет здесь – это цвет клеенки, на которой написано большинство работ Пиросмани. И, скажу я вам, нет большего заблуждения, чем думать, будто клеенка эта снята со стола в духане.  Ну, типа по причине полной нищеты творца. Пиросмани, как профессионал, очень трепетно относился к средствам производства.

Кисти и краски покупал в магазине для настоящих художников («Надо же, — говорил его владелец, — простой маляр, а краски всегда покупает дорогие»), а кленку использовал особую, для промышленных целей произведенную. Пиросмани в ней нравилась фактура – пупырчатая или морщинистая, и цвет.

Поэтому его технику можно назвать живописью наоборот – не темное на светлом, а, опять же, наоборот.

Черный медведь

Такой цвет основы позволял ему, как здесь, обозначить важные вещи небольшим количеством мазков, оставив без ущерба для картинки большие участки непрописанными, что вписывалось в его скупой на средства стиль.

Ну, что еще? А, вот еще. Пиросмани при всей своей необученности прекрасно умел передавать фактуру.

Продавец дров

Вот здесь, к примеру, любой ксилолог* легко различит породы дерева.

А еще Пиросмани иногда писал пальцами – я не знаю других наивных художников, обладавших такой смелостью – ведь они обычно стремятся подражать профессиональным художникам, а те, с их точки зрения, всегда пишут кистью.

Зато знаю, что пальцами писал старый уже Тициан, когда входил в раж и кисть оказывалась недостаточна для его темперамента. И писал Пиросмани быстро, «пока чокались», практически никогда ничего не переделывая.

Всю эту унылую шнягу с формальным анализом картины и описанием элементов стиля и техники я затеял только для того, чтобы показать творчество Пиросмани с хорошей стороны. Слава Богу, мне это удалось. Поэтому напоследок я могу рассказать еще немного о самом Пиросмани.

После того, как его работы были выставлены в Москве, Пиросмани стал приобретать кое-какую известность и вышел за пределы мира духанов и лавок.

О нем вышло несколько статей – в Москве и Тифлисе, потом в Тифлисе же, в мастерской Кирилла Зданевича, прошла его однодневная выставка. В 1916 его пригласили в Общество грузинских художников.

С ним стали искать знакомства молодые, и, в будущем, знаменитые художники, вроде авангардиста Давида Какабадзе и символиста Ладо Гудиашвили. Появились даже коллекционеры его работ.

*Ксилология – наука о деревьях. Такое название мне нигде не удалось найти, т.к. эту науку называют дендрологией.

Вадим Кругликов

Источник: https://adindex.ru/publication/gallery/2011/11/7/74816.phtml

Пиросмани Нико

Пиросмани родился предположительно в 1862 году в селе Мирзаани (Кахетия) в крестьянской семье, четвёртый и последний ребёнок (брат Георгий, сёстры Мариам и Пепуца). В 1870 году умер отец, вскоре после этого мать и старший брат. Нико Пиросмани, единственный из семьи, остался жить в селе Шулавери у последней работодательницы отца, вдовы бакинского фабриканта Эпросине Калантаровой. В семье Калантаровых с перерывами провёл около пятнадцати лет, сначала в Шулавери, потом вместе с сыном Эпросине Георгием Калантаровым в середине 1870-х годов переехал в Тифлис. Научился читать по-грузински и по-русски, но не получил никакого формального образования. Несколько месяцев был в обучении ремеслу в типографии, затем ушёл оттуда и жил в доме Элизабед Ханкаламовой (сестры Калантаровых), затем у её брата. Предположительно в 1876 году на короткое время возвращался в Мирзаани к сестре и работал пастухом.

Понемногу учился живописи у странствующих художников, расписывавших вывески лавок и духанов. В середине 1880-х годов вместе с художником Гиго Зазиашвили, также самоучкой, в Тифлисе открыл мастерскую декоративной росписи. По легенде, первую вывеску Пиросманашвили и Зазиашвили выполнили бесплатно, а других заказов не получили. В 1890 году поступил на работу тормозным кондуктором на железной дороге. Неоднократно был оштрафован за различные нарушения, и 17 января 1894 года уволился по собственному желанию. Выходное пособие вложил в молочную торговлю, и вместе с компаньоном Димитрой Алугишвили открыл молочную лавку, для которой нарисовал две вывески «Белая корова» и «Чёрная корова». Сам, однако, особенного интереса к торговле не проявил, многократно покидал лавку, ездил в Мирзаани к родственникам. В конце 1890-х годов Алугишвили выдавал ему по рублю в день на проживание. Примерно в 1900 году закончил занятия торговлей и начал зарабатывать себе на жизнь живописью.

В той среде, в которой Пиросманашвили находился, он имел устойчивую репутацию психически нестабильного человека, с которым невозможно иметь дело. Отчасти этому способствовали его утверждения, что он видит святых, а его кисть «пишет сама». Основные эпитеты в его адрес звучали удручающе: «Семь пятниц на неделе», «Не от мира сего».

Жираф

С 1895 года активно занимался живописью, создавая вывески для торговых заведений и декоративные панно. По большей части писал красками собственного изготовления на клеёнке.

Материала не было, и Пиросман начал писать на том единственном, что находилось всегда под рукой в каждом, даже самом дешевом духане, — на простой клеенке, снятой со столика.

Клеенки были черные и белые. Пиросман писал, оставляя там, где это было нужно, незакрашенные куски клеенки.

Потом он применил этот прием и для портретов. Впечатление от некоторых вещей, сделанных в такой манере, было необыкновенным.

Как художник до 1912 года не имел никаких контактов с представителями художественного мира Тбилиси. До конца жизни большую часть времени жил в полной нищете, ночевал в подвалах.

Летом 1912 года творчество Пиросмани заметили и начали пропагандировать футуристы, близкие к кругу Михаила Ларионова — братья поэт Илья и художник Кирилл Зданевичи, а также их друг, художник Михаил Лё-Дантю. Кирилл Зданевич приобрёл у Пиросмани большое количество картин, многие художник выполнил на заказ.

10 февраля 1913 года Илья Зданевич опубликовал в газете «Закавказская речь» статью о творчестве Пиросманашвили под заглавием «Художник-самородок».

24 марта 1913 года в Москве на Большой Дмитровке открылась выставка живописи художников-футуристов «Мишень», где, наряду с произведениями известных художников, в первую очередь Ларионова и Натальи Гончаровой, были выставлены и несколько картин Пиросмани, привезённые из Тбилиси Ильёй Зданевичем. В июле 1913 года в тифлисской газете «Закавказье» Е. К.

Псковитинов напечатал ещё одну статью о Пиросмани. Одновременно творчеством Пиросмани заинтересовались молодые грузинские художники Давид Какабадзе и Ладо Гудиашвили, а вернувшийся после учёбы в Германии Давид Шеварднадзе начал собирать коллекцию его произведений.

В августе 1914 году после начала войны в Российской Империи был введён сухой закон. Положение Пиросмани, существенной частью дохода которого было изготовление вывесок для питейных заведений, существенно ухудшилось.

Вывеска пивной Закатала

5 мая 1916 года в мастерской Кирилла Зданевича в Тифлисе прошла однодневная выставка произведений Пиросманашвили.

Она имела относительный успех, и в 1916 году было решено пригласить Пиросманашвили во вновь созданное Общество грузинских художников.

Он стал относительно популярен, всё более широкая публика в Тифлисе стала интересоваться его живописью и собирать его картины. Это, впрочем, почти не сказалось на финансовом состоянии художника.

Нико Пиросмани скончался в Тифлисе 5 мая 1918 года от голода и болезни. Он провёл три дня в подвале дома 29 на Молоканской улице. Обнаружив, его отвезли в больницу, где художник через полтора дня скончался. Местонахождение его могилы неизвестно, предположительно — общая могила для бедняков на Кукийском кладбище.

Актриса Маргарита

Легенды о знакомстве Пиросманашвили с классиком грузинской поэзии Важа Пшавелой и о влиянии последнего на поэтическое творчество художника (Пиросманашвили действительно писал стихи, не дошедшие до нас), а также о его отвергнутой любви к актрисе Маргарите (история, ставшая сюжетом песни «Миллион алых роз»), пока не имеют вещественных документальных подтверждений, что, впрочем, можно объяснить тем, что при жизни его им просто не придавалось какого-либо значения.

Наибольшие собрания работ Пиросманашвили находятся в Государственном музее искусства народов Востока и в Третьяковской галерее (экспозиция на Крымском валу) в Москве, а также в Государственном музее искусств Грузии в Тбилиси. В 1982 году в селе Мирзаани был учреждён дом-музей художника.

Источник: http://www.radiopobeda.ru/mprogramms/mvkluchi/982-2013-11-09-06-37-49

Художник духанов и пивных: Нико Пиросмани

Нико Пиросмани зарабатывал на жизнь своими вывесками для пивных и духанов, но судьба оказалась к нему жестокой — великий художник умер от голода и холода после введения в Грузии сухого закона.

Детство и юность

Нико Пиросмани родился 5 мая 1862 года в маленькой грузинской деревушке Мирзаани в семье бедняков. Маленького Нико отдали в услужение богатой тифлисской семье, где он и пробыл на должности слуги до 20 лет. Первые живописные навыки Пиросмани получил у художников-странников, расписывающих вывески местных лавок и кабаков.

После Нико начал самостоятельную жизнь в Тифлисе, устроившись кондуктором на железную дорогу. Первой работой Пиросмани был портрет начальника с женой, но он не оценил таланта начинающего художника — Нико вылетел с работы.

Какое-то время он перебивался нищенским доходом, торгуя молоком в лавке, но дело это было ему по душе, ведь всю лавку юный художник разрисовал пышными цветами.

К сожалению, вырученных денег Нико не хватало даже на еду и, всерьез задумавшись о вероятности голодной смерти, он вернулся в свой родной дом в Мирзаани.

Работа за еду

Вскоре Нико Пиросмани вернулся в большой город и стал бродячим художником, которого владельцы тифлисских духанов (небольших кавказских трактиров) приглашали писать вывески и тематические картины. За работу ему давали еду, вино и немного денег, на которые можно было хоть как-то поддерживать свое существование.

Средств на холсты и доски у художника не было, да и духанщики не собирались оплачивать подобные расходы, а потому Пиросмани создавал свои шедевры прямо на черных клеенках со столов. Нико был художником-примитивистом, а черный цвет «холста» добавлял его творчеству особый колорит.

Кутеж возле двухэтажного дома Кутеж кинто с органщиком Датико Земель (1906)

Пиросмани писал натюрморты с вином и пивом, шашлыком и грузинским хлебом, сцены веселых застолий, а еще животных и лес. Он рисовал и людей — крестьян, торговцев, ремесленников, священников, князей. Нико любил простой народ, а потому с особым трепетом показывал их быт и деревенские праздники, уносившие бедняков от мыслей о несчастьях.

Он не был профессиональным художником и не старался соединить композицию воедино — на его картинах вещи существуют как бы сами по себе, порождая чувство одиночества. Его колорит мрачен и даже крупные сцены проникнуты атмосферой отчуждения и щемящей тоски.

Нико Пиросмани так и не обрел личного счастья — в каждой его картине, изображающей праздничные застолья или животных, скрыты глубокие чувства, радость и боль. Сам Пиросмани говорил, что у каждого свое несчастье и мерило для этого несчастья, а потому сравнивать, чье горе больше — бессмысленно.

Миллион алых роз

Нико Пиросмани так и не завел собственной семьи — у него не было ни жены, ни детей.

Но в его сердце жила большая любовь к Маргарите де Севр — актрисе парижского театра миниатюр «Бель Вю», танцовщице и певице-шансонье, приезжавшей с гастролями в Грузию. Его чувства были болезненными и всепоглощающими, но девушка не отвечала взаимностью.

Она игнорировала его многочисленные ухаживания и сердце ее не оттаяло даже после того, как Нико написал ее портрет, который так и назвал— «Актриса Маргарита».

Маргарита де Севр в реальной жизни и на картине Пиросмани «Актриса Маргарита» (1909)

Его последняя попытка покорить сердце неприступной красавицы известна на территории стран бывшего СССР, благодаря песне «Миллион алых роз». На самом деле это были не розы, да и точное количество цветов никому не известно.

Ранним утром в день своего рождения Нико Пиросмани прибыл к дому возлюбленной в сопровождении повозок, доверху загруженных разнообразными цветами. Он усыпал всю улицу у ее дома, да так, что не было видно мостовой. Нико был тощим и бледным, он стоял у дома и ждал, когда Маргарита выйдет к нему.

Актриса действительно была поражена увиденным, но, выйдя на улицу, лишь поцеловала художника в губы и ушла. Чуда не произошло.

Женщина с кружкой пива (1905)

Последние годы

В Первую мировую войну в Российской империи ввели сухой закон. Все духаны Тбилиси закрылись — Нико стало нечем зарабатывать на жизнь. Когда-то он был гордым, но теперь Пиросмани соглашался даже съесть кусок хлеба, поданный ему из милости.

Он ночевал в подъездах под лестницей, сворачиваясь в клубок, стараясь быть незамеченным. К утру тело застывало, и он еле-еле разгибался. Руки, ноги и спина постоянно болели, кашель не оставлял его.

Художник умер от голода и холода в апреле 1918 года, на тот момент ему было 56 лет. Слава пришла к Нико Пиросмани уже после его смерти.

Источник: https://profibeer.ru/beer/29368/