Ге николай «тайная вечеря» описание картины, анализ, сочинение

Картина Николая Ге «Тайная вечеря», представленная на выставке Императорской Академии художеств в 1863 году, вызвала бурю эмоций. 

«Нет, это не тайная вечеря, а открытая вечеринка… Двое поссорились. Один (главное лицо картины) выходит с каким-то дурным намерением или даже угрозой. Другой задумался о происшедшем, в недоумении… Прочие в испуге» (М.П.Погодин). «Главные мотивы избранной задачи поняты у него слабо или неверно.

Его Христос не заключил в себе ни одного из тех высоких качеств, под влиянием которых в мире совершился переворот беспримерный, неслыханный: перед нами представлен лишь слабый, бесхарактерный человек, почти растерявшийся в каком-то выдуманном, бог знает откуда взятом споре; перед чем же мог до такой степени упасть духом и уныть Тот, Кто явился для всемирного переворота?» (В.В.Стасов). «Всмотритесь внимательнее: это обыкновенная ссора весьма обыкновенных людей… где же и при чём тут последовавшие восемнадцать веков христианства?… вышла фальшь и предвзятая идея…» (Ф.М.Достоевский). Так откликнулись современники художника на его трактовку традиционного сюжета. Нам сейчас, пожалуй, мало понятен этот взрыв негодования по поводу картины, которая в ряду последующего творчества Ге – с его «Что есть истина?» и «Голгофой» – кажется вполне классической по форме и отнюдь не эпатажной по содержанию.    

Достоевского раздражало то, что столь важный библейский сюжет в картине Ге трактован как жанровая сцена, что он переведён в плоскость временной и пространственной определённости, без учёта тех глобальных исторических последствий, которым это сакральное событие положило начало.

Однако визуальные искусства живут по иным законам, нежели искусство слова. И воплощение философских категорий здесь гораздо более затруднено, нежели в литературном тексте. Тем более когда речь идёт о светском станковом живописном произведении, а не иконе.

Живопись не есть и кинематограф: картина не может вместить несколько пластов времени, развернуть время, так сказать, в историческом или метафизическом измерении.

И тем не менее люди думающие, по-настоящему озабоченные духовно-нравственными проблемами, не удовлетворяются чисто иллюстративным (пусть и высокого качества) воплощением евангельского сюжета. Но далеко не все готовы к смелым художественным интерпретациям в этой сфере. 

«Тайная вечеря» – один из самых значимых сюжетов мирового искусства. Обращаясь к нему, художники делали акцент или на моменте пророчества о предательстве Иуды («Один из вас предаст Меня»), или на моменте Евхаристии (приятии апостолами хлеба и вина из рук Христа).

А Тинторетто в картине, написанной для венецианской церкви Сан-Джорджо Маджоре, запечатлел момент, когда Христос преломляет хлеб и произносит слова: «Сие есть тело Мое». Это одна из поздних работ художника, обладавшего исключительным даром передавать в религиозных сюжетах глубину чувств и силу духовного потрясения участников мистических событий.

Действие разворачивается в бедной таверне, но её пространство, тонущее в полумраке, кажется безграничным. За длинным столом, изображённым под резким углом к плоскости картины, собрались за пасхальной трапезой апостолы. Охваченные единым духовным порывом, взволнованные свершающимся таинством, они привстали со своих мест.

Сполохи света и мятущиеся тени стократ усиливают ощущение какого-то невероятного и таинственного события, происходящего на глазах у зрителя. А на переднем плане справа – предметы и фигуры, совершенно не связанные с сюжетом: на полу стоят кувшины и корзина с провизией, в которую заглядывает кошка.

Хозяин таверны о чём-то разговаривает со служанкой, подающей ему серебряную вазу со сладостями, другая женщина снимает со стола чашу с фруктами. Казалось бы, жанровые мотивы должны разрушить сакральный смысл происходящего. Но этого не происходит.

Бытовые детали только усиливают ощущение чуда: диагональ стола зримо отделяет мир Божественный от мира человеческого, участники трапезы озарены сверхъестественным светом, полупрозрачные фигуры ангелов вьются вокруг обычного масляного светильника, слетают с деревянного потолка. И весь реальный и нереальный мир закручивается в каком-то священном хороводе вокруг свершающегося таинства – Евхаристии. Иуда изображён сидящим с левого края стола, тем самым он отделён от других учеников Христа. 

Русский художник академической школы первой половины XIX столетия Василий Кузьмич Шебуев, опираясь на традицию классического искусства, выстраивает уравновешенную фронтальную композицию, в центре которой – спокойная фигура Христа, только что произнёсшего пророческие слова о предательстве. Волнение апостолов передано жестами, взглядами, а чёткая геометрия пространства с П-образным столом усиливает своим визуальным контрастом впечатление охватившего всех беспокойства. 

Николай Ге своей трактовкой евангельского события резко обозначил водораздел между традиционным академическим религиозным жанром и новым этапом существования исторической религиозной картины, когда в рамках библейского сюжета художник решает свои, сугубо индивидуальные творческие задачи. Картина А.А.

Скорее всего молодого художника глубоко тронуло не столько живописно-пластическое решение картины «Явление Мессии» (вполне сохраняющее классические параметры), сколько индивидуальность творческого метода и авторская позиция Александра Иванова.

Римские памятники античности пробуждали стремление к живому восприятию истории: «Во мне воскресла жизнь древних в её настоящем живом размере и смысле, и вот, может быть, начало! Того, что называется чувством «реального в искусстве!» – писал восторженно Николай Ге из Италии.

Но это «чувство реального» оказалось и камнем преткновения во всём творчестве художника. «Приехав из Рима во Флоренцию, я разбирал св. Писание, читал сочинение Штрауса и стал понимать св. Писание в современном смысле, с точки зрения искусства». Речь идёт о труде немецкого религиозного философа и протестанта Д.-Ф.

Штрауса «Жизнь Иисуса», которым в 1850-е годы был увлечён и Александр Иванов. Через неделю (!) после чтения книги была подмалёвана картина в настоящую величину, без эскиза. В качестве подспорья для решения композиции художник использовал восковые фигурки и однажды был поражён световым эффектом, вызванным упавшим на смоделированную сцену лучом света. Этот эффект с фигурой Иуды в контражуре и был воплощён в картине. 

Создавая место действия, Николай Ге следует описанию древнего иудейского быта – белёная комната, минимум мебели и убранства, возлежание за столом.

«Верится в эту комнату, «триклиниум», до иллюзии освещённую светильниками, с движущимися широкими тенями по стенам от фигур апостолов, с проблесками глубокой вечерней лазури в окне… драматизму сюжета соответствовала широкая, энергическая живопись», – писал И.Е.Репин об этой картине Ге. 

Резкая композиционная асимметрия усиливает напряжённость сцены. В поворотах  фигур, в перекрестье взглядов возникают диалоговые силовые линии: Христос – Иуда, Пётр – Иоанн. Но психологический центр происходящего – образ Иуды, он – главный герой, его одинокая фигура противостоит всем. Для Николая Ге Иуда – интересная, значительная личность, а не банальный предатель.

Именно фигура Иуды, похожая на тень и оттого очень эстетская, противоречит жанровому решению евангельского сюжета. Он представлен не как изменник, совершающий низкий поступок, а как явный противник Христа, что не соответствует евангельскому тексту. Кроме того, он уходит опознанным в том, что слова Христа указывают на него, а это также расходится с текстом.

Как видим, автор картины предвосхитил ту богословскую, литературную и учёную дискуссию на тему «Иуда Искариот и его роль в евангельской истории», которая, активизировавшись к концу XIX века, продолжается до наших дней.

Но если одни современники не одобряли жанровости в трактовке «Тайной вечери», то другие, напротив, находили в этом новаторство. «Отвергнув всякое предание в искусстве, г.

Ге обратился к чистому источнику искусства и внёс в русскую живопись живую струю, которая должна освежить поблекший исторический род живописи и показать, что история и господствующий в нашей школе жанр не подлежат резкому разграничению», – писал А.Сомов. 

Особые нарекания вызывал образ Христа. Общество не могло смириться с авторской интерпретацией, очеловечившей Его. Зритель упрекал художника не за то, что он сделал, а за то, чего не сделал. Писатель И.А.

Гончаров очень чётко определил некорректность такой оценки произведения Ге: «Никто не даст себе труда договориться до ясного… понятия об образе Иисуса Христа.

Но никакая картина никогда и не изображала и не изобразит всей  «Тайной вечери», то есть целого вечера и всей трапезы Спасителя, с начала до конца…» 

Авторское название картины – «Отшествие Иуды» – чётко определяет смысловой акцент её содержания. Желая уйти от банальной трактовки этого персонажа только как символа алчности и вероломства, Николай Ге пытается нащупать пути проникновения в сакральный смысл того, что связано в Евангелии с фигурой Иуды и его поступком.

И в своём стремлении художник оказывается в сфере гуманитарного толкования канонических текстов, возникшего и существующего поныне в противовес догматическому богословию. Многие писатели и мыслители видели в Иуде прежде всего представителя своего народа – иудеев, ожидающих избавителя от римского гнёта и уповавших на Иисуса как на Мессию.

«Да, вероятно, и у него были своего рода цели, но это были цели узкие, не выходившие из тесной сферы национальности. Он видел Иудею порабощённою и вместе с большинством своих соотечественников жаждал только одного: свергнуть чужеземное иго и возвратить отечеству его политическую независимость и славу.

По крайней мере вся обстановка картины такова, что не только не опровергает моих догадок, но даже подтверждает их», – так размышлял о картине Николая Ге М.Е.Салтыков-Щедрин.

Несмотря на все нападки, картину «Тайная вечеря» купил сам царь (после революции она попала в собрание Русского музея). Художник получил за неё звание профессора и позже выполнил несколько авторских уменьшенных повторений и рисунок с картины.

Однако следующее большое полотно, связанное с евангельской темой – «Вестники Воскресения», вызвало однозначно негативную реакцию. По мысли художника, новая картина продолжала собою прежнюю: за «Тайной вечерей» следует «Воскресение».

Как и в предыдущий раз, Николай Ге сам придумывает эпизод, который следует за конкретным евангельским текстом. На фоне утреннего туманного пейзажа он пишет почти летящую женскую фигуру, навстречу которой, занимая правую часть холста, тяжело ступают римские воины.

Композиция должна была аллегорически представить антагонизм Магдалины и воинов, света и тени, плоти и духа, старого, языческого мира и нового, христианского…

Но желание художника передать страстный порыв и безмерную духовную радость Марии Магдалины, спешащей сообщить апостолам о Воскресении Иисуса Христа, не нашло убедительной художественной формы. Для реалистической трактовки, может быть, не хватило живописности в передаче утреннего состояния природы и выразительности в движении фигуры, для символической – метафоричности всех элементов, иного колористического решения. 

Через много лет художник напишет картину «Совесть. Иуда», изобразив ученика, предавшего своего Учителя, как невнятную, закутанную фигуру, со спины: Иуда смотрит в одиночестве на пропадающие во тьме, едва заметные силуэты удаляющихся апостолов и стражников, ведущих Христа.

Перед нами не человек, а некое существо на пороге страшного решения – самоубийства. «Иуда мне представляется предателем, первообразом предательства при прогрессе, часто при совершенствовании, а оно есть у всякого желающего быть человеком.

Старые низшие потребности, плотские, делают бунт и восстают на человека, и вот он по слабости уступает – вот и предательство. Я сделал так. Христа повели и ведут с факелами; группа эта очень далеко и скоро исчезнет; за ней бегут Пётр и Иоанн. В большом расстоянии идёт тихо Иуда.

Он не может бросить, должен идти, но вместе с тем ему нельзя идти, и вот эта нерешительность выражается вполне в этой одинокой фигуре, идущей по той же дороге. Он и дорога залиты лунным светом, а группа удаляющегося Христа вдали по дороге освещена факелами. Ученики же бегут, ещё освещённые луной, вот картина.

Сегодня окончательно устроил; и все и я сам чувствую, что правдиво, просто и вероятно…», – писал Н.Ге своему знакомому в конце января 1891-го, работая над картиной в уединении на своём хуторе. 

Источник: https://ros-vos.net/christian-culture/7/ge/text/5/

Николай Ге. Тайная вечеря

Выпускник, посланный на стажировку за границу, был обязан представить Академии художеств крупномасштабное (программное) полотно на историческую, античную или библейскую тему. Эскизы такого произведения появлялись у Ге постоянно, но ни один из этих замыслов не воплощался в жизнь.

Так прошло несколько лет, и однажды искомая картина явилась мастеру сама.
В Италии художник снова обратился к религиозной тематике. Он изучал жизнь Иисуса Христа и в какой-то момент вдруг ясно увидел одно из ключевых евангельских событий.

Осталось только перенести картину, представшую перед мысленным взором творца, на холст.

Живописец долго подбирал моделей для своего великого произведения среди друзей и знакомых, находя внешнее или внутреннее сходство с учениками Христа. Апостола Павла он написал с себя, а для образа центрального персонажа отправной точкой послужило лицо Герцена, хотя Ге сам признавал, что идеальной натурой, подходящей для этой великой личности, не может быть никто.

Мастер писал образы апостолов с обычных людей, поэтому библейские персонажи выглядят, как выходцы из простого народа. Гн больше стремится передать не точность евангельского сюжета, а правду исторической коллизии, на основе которой можно проводить в мир нравственно-этические и духовные ценности.

Картина «Тайная вечеря», явившаяся Ге как откровение, потрясла зрителя правдой чувства, ситуации и обстановки. Все в произведении поражает своим реализмом, во все верится с первого же взгляда – до дрожи.

Именно такой тесной и темноватой комнаткой, а вовсе не шикарной залой должно было выглядеть помещение, в котором собралась одиозная для обывателей тех времен кучка скитальцев и проповедников и где происходила роковая передача хлеба.

Такие стены, такое оконце, в котором сквозь тряпицу занавески угасает синь ночного неба с дымчатыми, посеребренными луной облаками. Именно такой триклиниум – римский стол с тремя ложками вокруг, а не канонический вариант длинного обеденного стола.

Даже низко расположенный источник света, отбрасывающий на стены огромные тени, и само размещение персонажей потрясают убедительностью и погружают в атмосферу того времени.

Художник словно заводит зрителя в комнату, сталкивая его прямо в дверях с уходящим человеком. Иудой. Предателем. Силуэт его темен и мрачен, невозможно разглядеть черты лица, голова опущена, плащ нервным взмахом набрасывается уже на ходу. Источник освещения скрыт от зрителя, но оставшиеся участники трапезы оказываются на виду, их эмоции хорошо видны и неподдельны. С недоумением смотрит вслед темной фигуре Петр, юный Иоанн порывисто вскочил, пытаясь остановить Иуду, да так и застыл, не в силах вымолвить слово. Остальные апостолы переглядываются, потрясенные, и только Иисус замер в скорбной и отрешенной позе.
Сын Человеческий уже знает, что должно случиться, знает, что будущего Ему не избежать и скорбит обо всех, кому в этой священной мистерии отведена трагическая роль. Неизбежное предательство Иуды, отречение Петра, Его собственная мучительная смерть – все это предстоит Иисусу Христу. Силуэт Иуды темен и непроницаем, он уходит в вечную тьму ненависти и проклятий потомков.
Все, что свершилось, было предначертано, и человечество перешло на новую ступень, к новой философии и христианской религии, основанной на высокой этике и нравственности.
Картина принесла художнику всероссийскую славу и звание профессора Академии художеств. В русском искусстве это был беспрецедентный случай, чтобы молодой выпускник стал профессором. Однако церковь нашла трактовку Ге неканонической и увидела в произведении недопустимый «материализм», картину запретили репродуцировать.

Но для студентов Академии Ге стал легендой столь же громкой, как и легенда о великом Брюллове.

Вы еще не знаете как правильно сделать мыло ручной работы самому? В таком случае рекомендую почитать рекомендации от экспертов, которые представлены по адресу http://handity.ru

Источник: http://k-a-r-t-i-n-a.ru/nikolay-ge-taynaya-vecherya/

Художник ужаса или о чем скажет картина «Тайная вечеря»

Николай Ге — человек настолько увлекающийся, что многих приводил в недоумение: учился в университете на математическом факультете, оставался благополучным юношей, как вдруг случайно встретился с работой «Помпея» Брюллова, и решил стать художником. Ге пишет несколько картин, которые успехом не увенчиваются, летит в Италию, где вновь сталкивается с неудачей, а затем и вовсе бросает творчество, считая, что таланта у него нет.

Почти год кисти оставались без внимания. К живописи Николая Николаевича Ге привела «Тайная вечеря», вызвавшая бурю вопросов. Почему на картине не удается разглядеть лицо Иуды? Почему живописец изображает Иисуса лежащим, а не сидячим? Каким образом «Тайная вечеря» раскрыла талант Ге? Кого из апостолов художник писал с себя, а кто изображен с образа обожаемой жены?

Выход из творческого кризиса

Все свободное время Ге уделял книгам, всем известное «Евангелие» не обошло его. Мало художников того времени обделяли сцену «Тайной вечери», без внимания ее не оставил и Николай Николаевич. Живописец видит сцену не как предательство, а как разрыв, что будит в нем печальные чувства, побуждающие к написанию картины.

Художник отображает в своем творчестве момент, когда Христос вдруг сообщает ученикам:

• Один из вас предаст меня;
• Уж не я ли?, — задает вопрос Иуда;
• Что делаешь, делай скорее, — ответил Иисус.

Бездействие художника сменилось лихорадкой, Ге загорелся своей работой. Картина была подмалевана за неделю.

Сюжет и оригинальность концепции

Все предшествующие живописцы отражали предательство Иуды и скорбь Иисуса. Идеей Николая Николаевича Ге в творчестве «Тайная вечеря» заключалась не в измене, а в разрыве единомышленников. Художник видит в случившемся не низкий проступок Иуды, а протест против учений Иисуса.

В иконографии Тайной Вечери по центру всегда расположен стол, где осуществляется хлебокормление, апостолы сидят по кругу практически на равном расстоянии друг от друга. Николай Николаевич ломает устоявшуюся композицию.

Зритель встречается с картиной так, словно он становится случайным свидетелем трагичного события: попав в комнату, он на входе сталкивается с покидающем ее Иудой. Столкнувшись лицом к лицу, сложно разобрать личность, из-за чего мы не способны разглядеть Иуду.

Светильник, стоящий на полу, освещает стол, а также отчетливо отражает лица двух апостолов — Иоанна и Петра.

Их Ге наделяет выразительными эмоциями: молодой Иоанн не хочет верить, что Иуда так поступил с Учителем, Пожилой же Петр опытен, из-за чего не удивлен, но до глубины души возмущен произошедшим.

Иоанн наивен, но умен: он понимает произошедшую ситуацию, но не в силах ее принять. Спаситель, если сравнивать с предыдущими двумя персонажами, эмоций не выражает, и переживает факт предательства внутри себя.

Петр своим горячим темпераментом испытывает возмущение, остальные же апостолы думают, что Учитель просит Иуду сходить за запасами еды. Уход Иуды остается незаметен. Христос изображен лежащим в соответствие с Евангелиями, поскольку в текстах упоминается о том, что трапезничать следует лежа.

Прототипы героев живописи

Николаю Ге было важно отобразить эмоции достоверно, из-за чего он стал искать нужные лица. Специально с этой целью художник отправляется в Ливорно, поскольку считает, что еврейские лица потрясающе подходят к библейским сценам. Вдохновение на написание главных лиц пришло же дома.

Иоанн являлся самым молодым апостолом, его образ был написан с его глубоко обожаемой жены Анны Петровны. Такое видение картины не стало удивлением: традиционная иконография также наделяла Ге женственным образом — так подчеркивалась его юность и невинность.

Моделью для апостола Петра же стал сам Николай Ге. Живописец называл Петра «горячим», имея ввиду его темперамент. Характер Ге был схож: как он сам, так и герой были склонны к решительности и быстрому разочарованию. В момент написания картины Николаю было 31-32 года, из-за чего на полотне художник себя намеренно состарил.

Источник: https://TopKartin.ru/kartiny/tajnaya-vecherya

Тайная вечеря, картина Ге. Тайная вечеря — картина русско .

Тайная вечеря, описанная в Новом Завете, последняя трапеза Иисуса Христа со своими двенадцатью учениками, во время которой он предсказал, что один из них — Иуда Искариот — его предаст. считается, что «любимым Евангелием Ге» Евангелие от Иоанна, в котором события, связанные с Тайной вечери, был описан как:

21 сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал Истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. 22 Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком он говорит. 23 Один из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал рядом с Иисусом.

24 Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросить, кто это, о ком он говорит. 25 Он, а затем, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это? 26 Иисус отвечал: он-тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, трясти. И обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту.

27 И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. 28 Но никто из возлежавших не понял, зачем Иисус сказал это ему.

29 А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим. 30 Он затем, приняв кусок, тотчас вышел, а была ночь.

История, связанная с Тайной вечерей, познакомился со многими известными художниками. в то время как в Италии, Ге могли увидеть некоторые из этих работ в оригинале — в частности, в Милане была знаменитая фреска Леонардо да Винчи, и венецианской живописи Тинторетто.

трактовка событий, предложенная Гэ, отличается от канонической интерпретации. как писала искусствовед Алла Верещагина, «Гэ нашел свой путь и стал главной темой раскол среди бывших соратников».

Сам художник рассказывал, как он придумал идею написания этой работе: «я видел горе Спасителя, потеряв навсегда учащегося человека.

Возле него лежал Иоанн: он все понимает, но не верит возможности такого разрыва, я увидел Петра, вскочившего, потому что он тоже все понял и стало противно — он такой горячий мужчина, я увидел, наконец, и Иуду: он пойдет.

теперь я поняла, что я больше, чем моя жизнь, это единственное слово, которое я не сделал, и все люди утонули. что! Вот это картина! Неделю был подмалевка изображение в реальном размере, без эскиза».

В правой части картины-темный силуэт уходящего Иуды изображен. против света, он как бы против того, чтобы те, кто остались в освещенном месте.

по словам Аллы Верещагина, это имеет символическое значение: «черное дело измены воплощает темную фигуру горит из-за Иуды. свет объединяет группу единомышленников».

остальных апостолов, слева-Иоанн, справа — Петр, который, «слегка наклонившись к центру, образуют своего рода «арку» лежащего Христа». для них, в глубоком космосе, сидят остальные апостолы.

Иисус Христос выбрал не только состав, но и в его глубокую задумчивость, что контрастирует с ажиотажем вокруг: демонстративно иду с Иуда, Петр прыгнул с перепугу Приставкин Джон и тревогой переговоров ученики».

опущение Христа — признак не только глубокая печаль и смирение, но «осознанной жертвенности».

Считается, что при написании образа Христа GE используемый портрет А. И. Герцена, созданный известным фотографом Сергеем Левицким.

писатель Владимир Porudominsky даже предположил, что это фото «сформировала замысел» картинка «Тайная вечеря».

искусствовед Наталья Зограф доказывает, что это не так: хотя снимок был сделан в Париже в 1861 году, он был доставлен из Лондона в Флоренцию в феврале 1862 года, то есть, после начала работы над картиной.

Кроме того, при написании Христа Гэ использовали их нарисованные карандашом портреты оперной певицы Геннадий Кондратьев и Симбирске помещик Петр Грибовский. критик Татьяна Горина в своей книге о GE в этой связи упоминается только образ Герцена и Кондратьева.

она пишет, что GE была использована фотография Герцена, который был его идеал писателя-гражданин», но «в какой-то степени прообразом Христа был портрет певицы Кондратьева». однако она отмечает, что «настоящие Герцена и Кондратьева существенно переработан в картине подвергается обобщения и героизации».

В его более поздних исследований Наталья Зограф помимо фотографический портрет упоминает карандашом портреты Герцена и Грибовская, и Кондратьева, «выполненных в связи с работой над изображением Христа».

Апостол Петр, Николай Ге написал сам, и голову Иоанна — с женой Анной Петровной.

Источник: https://google-info.org/5991170/1/taynaya-vecherya-kartina-ge.html

Тайная вечеря. Описание картины Н.Ге

Николай Ге. Тайная вечеря.
1863. Холст, масло. 283 x 382.
Государственный Русский Музей, Санкт Петербург, Россия.

Выпускник, посланный на стажировку за границу, был обязан представить Академии художеств крупномасштабное (программное) полотно на историческую, античную или библейскую тему. Эскизы такого произведения появлялись у Ге постоянно, но ни один из этих замыслов не воплощался в жизнь.

Так прошло несколько лет, и однажды искомая картина явилась мастеру сама.

В Италии художник снова обратился к религиозной тематике. Он изучал жизнь Иисуса Христа и в какой-то момент вдруг ясно увидел одно из ключевых евангельских событий. Осталось только перенести картину, представшую перед мысленным взором творца, на холст.

Живописец долго подбирал моделей для своего великого произведения среди друзей и знакомых, находя внешнее или внутреннее сходство с учениками Христа. Апостола Павла он написал с себя, а для образа центрального персонажа отправной точкой послужило лицо Герцена, хотя Ге сам признавал, что идеальной натурой, подходящей для этой великой личности, не может быть никто.

Картина «Тайная вечеря», явившаяся Ге как откровение, потрясла зрителя правдой чувства, ситуации и обстановки. Все в произведении поражает своим реализмом, во все верится с первого же взгляда – до дрожи.

Именно такой тесной и темноватой комнаткой, а вовсе не шикарной залой должно было выглядеть помещение, в котором собралась одиозная для обывателей тех времен кучка скитальцев и проповедников и где происходила роковая передача хлеба.

Такие стены, такое оконце, в котором сквозь тряпицу занавески угасает синь ночного неба с дымчатыми, посеребренными луной облаками. Именно такой триклиниум – римский стол с тремя ложками вокруг, а не канонический вариант длинного обеденного стола.

Даже низко расположенный источник света, отбрасывающий на стены огромные тени, и само размещение персонажей потрясают убедительностью и погружают в атмосферу того времени.

Художник словно заводит зрителя в комнату, сталкивая его прямо в дверях с уходящим человеком. Иудой. Предателем. Силуэт его темен и мрачен, невозможно разглядеть черты лица, голова опущена, плащ нервным взмахом набрасывается уже на ходу.

Источник освещения скрыт от зрителя, но оставшиеся участники трапезы оказываются на виду, их эмоции хорошо видны и неподдельны. С недоумением смотрит вслед темной фигуре Петр, юный Иоанн порывисто вскочил, пытаясь остановить Иуду, да так и застыл, не в силах вымолвить слово.

Остальные апостолы переглядываются, потрясенные, и только Иисус замер в скорбной и отрешенной позе.

Сын Человеческий уже знает, что должно случиться, знает, что будущего Ему не избежать и скорбит обо всех, кому в этой священной мистерии отведена трагическая роль. Неизбежное предательство Иуды, отречение Петра, Его собственная мучительная смерть – все это предстоит Иисусу Христу. Силуэт Иуды темен и непроницаем, он уходит в вечную тьму ненависти и проклятий потомков.

Все, что свершилось, было предначертано, и человечество перешло на новую ступень, к новой философии и христианской религии, основанной на высокой этике и нравственности.

Но для студентов Академии Ге стал легендой столь же громкой, как и легенда о великом Брюллове.

Источник: http://www.tanais.info/art/gay10more.html 

Источник: http://design-kmv.ru/zhivopis-2/russkaya-zhivopis/tajnaya-vecherya-opisanie-kartiny-n-ge.html

Николай Николаевич Ге, «Тайная Вечеря»

Знаменитый русский живописец Николай Николаевич Ге родился в Воронеже, детство провел в деревне.

Десяти лет от роду Николай был привезен в Киев и помещен в киевскую гимназию, по окончании которой поступил на физико-математический факультет сначала Киевского, а потом Петербургского университета.

В 1850 г. Ге бросил университет и поступил в Академию художеств, где занимался под руководством П. Васина.

В академии Ге проучился семь лет, получив за программу «Ахиллес оплакивает Патрокла» в 1855 г. малую, а за программу «Саул у Аэндорской волшебницы» в 1857 г. большую золотую медали и командировку за границу. В Риме он познакомился с А. Ивановым и имел случай увидеть его картину «Явление Христа народу», которая, впрочем, не произвела на него особенно сильного впечатления.

Всего более он увлекался произведениями Микеланджело. Писал портреты, которыми остался недоволен.

На некоторое время Ге бросает работы на исторические темы и пишет с натуры, совершает поездку в Неаполь, где создает массу этюдов на тему поразившей его своею красотою природы.

Неудовлетворение работой приводит его к полному разочарованию, которое доходит до того, что он решает бросить искусство. «Я кончил тем? _ пишет он в своих записках, – что решил лучше ничего не сказать, чем сказать ничего. Нужно оставить искусство, и вот я оставил все».

Тайная вечеря в Новом Завете – последняя совместная трапеза Иисуса Христа и двенадцати апостолов в канун дня крестной смерти Христа. Во время Тайной вечери Христос предрекает предательство одного из своих учеников.

Ге трактует известный евангельский сюжет по-новому – как человеческую, жизненную драму. Христос изображен в глубоком раздумье. Трагически переживает он отступничество своего ученика.

Взволнованы и окружающие Христа апостолы, им художник дает индивидуальную психологическую характеристику: благородный, утонченный Иоанн и грубоватый темпераментный Петр; монолитная группа Христа и учеников противостоит мрачной фигуре предателя Иуды Искариота, покидающего бывших друзей. Идея борьбы добра и зла выражена не только в композиции.

Она звучит в контрасте света и тени (ярко освещена группа Христа, Иуда изображен в тени), что придает сцене напряженность. Это ощущение усиливается колоритом, построенным на соотношении пятен зеленого и красного цвета. В «Тайной вечере» Ге выступил как продолжатель традиций А. Иванова, его философско-нравственного направления в русском искусстве.

Оба художника были идеалистами. Христианство рассматривалось ими как путь к установлению справедливости на земле, путь к нравственному совершенствованию человека.

В сказании о Христе обоих художников интересовала моральная сторона. Для изображения лика Христа была использована фотография Герцена, в качестве модели для Иоанна позировала жена художника А.П. Забела, Петра художник писал с себя (удивительно, что в 32 года он увидел себя таким, каким стал через три десятилетия).

Реакционная печать отнеслась к картине враждебно, однако прогрессивные деятели встретили ее восторженно. И.Е. Репин писал: «Не только у нас в России, можно смело сказать – по всей Европе, за все периоды христианского искусства, не было равной этой картине на эту тему.

За «Тайную вечерю» Ге был удостоен звания профессора. Радостный и удовлетворенный, Ге в начале 1864 г. возвращается во Флоренцию, пишет много эскизов на евангельские сюжеты. Здесь он неоднократно встречается с А.И. Герценом, оказавшим большое влияние на духовную жизнь художника. Портрет Герцена – одно из лучших произведений во всем творчестве Ге – был тайно привезен художником в Россию.

По возвращении в Россию (1869 г.) художник стал одним из организаторов «Товарищества передвижных художественных выставок». В это время он сближается с писателями, видными общественными деятелями, пишет портреты многих из них (И.С. Тургенева, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Н.А. Некрасова).

В 1870-е гг. Ге испытал творческий кризис и около трех лет почти не брался за кисть. В это время он поселился на хуторе в Черниговской губернии, где и прошла большая часть его последующей жизни.

В последний период своей творческой деятельности Ге находился в постоянном поиске новых идеалов; художнику, по его словам, талант дан для того, чтобы будить и открывать в человеке то, что есть в нем светлого и чистого, но что заслоняется пошлостью жизни.

Главное значение при создании картины Ге отводил сюжету и той религиозно-этической проблеме, которую он хотел разъяснить; форма сделалась для него чем-то второстепенным, почти ненужным. С 1882 г. Ге сблизился с Л.Н. Толстым.

Они часто переписывались, делились своими планами, Ге постоянно советовался с Толстым. Одно время под влиянием Толстого он даже бросил писать красками: так, например, «Отче Наш» он иллюстрировал карандашом.

В то же время художник не переставал работать и над портретами, в частности неоднократно обращался к образу самого Л.Н. Толстого.

Кроме того, Ге писал и пейзажи, наполненные внутренним драматизмом, подобно его историческим и религиозным полотнам, такие, как «Ливорно. Морские дали», который хранится в Киевском музее русского искусства.

Помимо художественных полотен Ге оставил потомкам множество писем и записок, в которых он объясняет свое отношение к искусству.

GiBOascevy 11/12/2016

Просто уникальный продукт Bо вceх отношениях. Огрaниченное предложение B kaчестве подaрка к большим праздникаm. вы п0лuчитe кaчeстBенный, cенcaциoнный звuк. И все это без учaстия Bаших puk. Пр0веpено уже мнoгими mеломaнaми!

Пoдробн0сти t0лькo здесь

Источник: http://jivopis.org/ge-nikolaj-nikolaevich—tajnaya-vecherya/

Сочинение по картине Николая Ге «Тайная Вечеря»

Время написания известным русским художником Николаем Ге картины «Тайная вечеря» было для него своего рода творческим испытанием после продолжительного периода серьезного жизненного и творческого кризиса, который возник у художника вследствие целого ряда причин, которые возникли у него по многим причинам, в том числе и вследствие глубокого внутреннего кризиса и неудовлетворенности своими работами.

В особой тяжелой для Ге момент, он обратился к теме религии, и начал усердно читать «Евангелие», укрепляя свою внутреннюю веру и преодолевая неуверенность и пораженность.

Учитывая то, что с самого своего детства художник был человеком весьма суеверным, такой подход дал свои позитивные результаты и уже скоро Ге возвратился к своему творчеству.

Ознаменовал он это возвращение новой картиной по мотивам легендарной библейской тематики, а именно последней совместной трапезы Иисуса Христа и его учеников, то есть двенадцати апостолов, в канун того самого дня Крестной смерти Христа.

Картина Ге «Тайная вечеря» является характерным примером извечной, еще библейской тематики борьбы добра со злом, светлых сил с темными силами. И все это можно понять, увидев глубоко задумчивую фигуру Христа, который глубоко переживает предательство одного из учеников, а именно Иуды Искариота.

В плане противостояния света и тьмы, добра и зла, достаточно хорошо показана группа учеников Христа, которая находится в контрасте света и тени, и фигура Иуды, которая полностью помещена в тень.

Именно эта сцена придает самой сцене серьезную напряженность действия, и этот эффект у художника выходит просто отлично, поскольку Ге ориентировался в своем творчестве больше на сюжет, на эмоциональную составляющую, нежели на композицию картины.

Оба художника, как Иванов так и Ге, были твердо уверены в том, что именно христианство является тем самым общественным ориентиром, на который должно опираться это общество для того, чтобы достичь всемирной справедливости и усовершенствовать самого человека в плане нравственном, сделать его более честным, воспитанным и правдивым.

Картина «Тайная Вечеря» принесла Николаю Ге признание многих прогрессивных критиков и знатоков искусства, а также звание профессора. Несомненным успехом этой картины было также признание ее со стороны И. Репина, который назвал ее одной из величайших картин на библейскую тематику, которые были написаны за все периоды существования христианского искусства.

Источник: https://school-essay.ru/sochinenie-po-kartine-nikolaya-ge-tajnaya-vecherya.html

Николай Николаевич Ге — Тайная вечеря: Описание произведения

Почему «Тайная вечеря» Николая Ге разочаровала Достоевского и, напротив, покорила Толстого? Почему в Третьяковке находится не оригинал, а лишь небольшая авторская копия, хотя Павлу Третьякову «Тайная вечеря» чрезвычайно нравилась? Почему на картине невозможно рассмотреть лицо Иуды? Почему Христос изображён не сидящим, а лежащим? Почему до начала работы над «Тайной вечерей» Николай Ге больше года не брал в руки кисти и как картина помогла ему вернуться к живописи? Кого из апостолов Ге писал с себя, а кого – со своей обожаемой жены Анны Петровны? Почему картину прозвали «Раскол в нигилистах»? Артхив собрал интересные факты о самой, пожалуй, знаменитой в русской живописи трактовке последнего ужина Христа. Из биографии Николая Николаевича Ге известно, что «Тайная вечеря» появилась в начале 1860-х годов после довольно сложного периода молчания. «Более года Ге почти не берёт кисть в руки», – свидетельствует историк искусства Наталья Зограф. Если смотреть на этот факт с высот религиозной живописи, подобное «воздержание» Ге чем-то сродни длительным посту и молитве, без которых иконописцы не брались за ответственную работу.

Но у кризиса Ге были более прозаические причины. В конце 1850-х – начале 1860-х годов он, почти фанатично поклоняющийся гению Карла Брюллова, жил в итальянской столице в среде художников, которых называли «русской колонией в Риме» (а Иван Тургенев в письме из Рима Льву Толстому называл куда резче: «…дурачки, заражённые брюлловщиной»). Там Ге постепенно начинает понимать, что вот эта брюлловская романтическая отрешённость, вот эта антикизирующая традиция – они не могут больше ничего ему в творческом плане дать. Но куда двигаться и как работать дальше – Ге не представлял. И поскольку человеком он был горячим и импульсивным, то решил, что пришла пора оставить искусство. Решил – и бросил.

В подавленном состоянии духа Ге уехал из Рима во Флоренцию – жизнь там в это время была значительно дешевле (а Ге, который теперь почти не получал дохода от картин, нужно же как-то было кормить семью – жену и двоих маленьких сыновей).

И во Флоренции в руки Ге, который в отсутствие работы запоем читал книги, попадает «Жизнь Иисуса» немецкого историка и теолога Давида Фридриха Штрауса, стремящегося показать достоверно-исторического Христа и ставящего под сомнение сверхъестественные моменты Его земной жизни – непорочное зачатие, преображение, воскресение, вознесение, наконец, саму Его божественную природу. На Николая Ге, и раньше увлечённого внимавшего материалистическим высказываниям Герцена и Белинского и по душевному складу вполне чуждого мистике, произвело впечатление, как Штраус «разбивает всю мифологическую сторону биографии Христа». «Приехав из Рима во Флоренцию, – пишет Ге, – я… читал сочинения Штрауса и стал понимать Св.Писание в современном смысле».

Что значит «в современном смысле»? Скорее всего, на языке Ге это значит понять Евангелие не отвлечённо, не мистически, а сугубо психологически – и приблизить, таким образом, события почти двухтысячелетней давности, сделать их эмоционально понятными.

Когда Ге добрался до главы о Тайной вечере в книге Штрауса, он внезапно сообразил, что видит её героев как живых и ясно понимает их чувства и их мотивы, а также, что у него, больше года ничего не писавшего, перед глазами теперь стоит готовая картина: «Образы Христа, Иоанна, Петра и Иуды стали для меня совершенно определительны – живые, – признавался Ге, – я увидел те сцены, когда Иуда уходит с Тайной вечери, и происходит полный разрыв между Иудой и Христом… Я увидел там горе Спасителя, теряющего навсегда ученика-человека. Близ Него лежал Иоанн: он всё понял, но не верит возможности такого разрыва; я увидал Петра, вскочившего, потому что тоже понял всё и пришёл в негодование – он горячий человек; увидел я, наконец, и Иуду: он непременно уйдёт… Вот она картина! Через неделю была подмалёвана картина, в настоящую величину, без эскиза».

Одним словом, художника настиг весьма распространённый в истории искусства парадокс, когда, образно выражаясь, он гонит Откровение в дверь, а оно «летит в окно». Он хочет избавиться от всякой мистики – но получает вполне мистическое по своей сути рождение шедевра.

Он нарочито избегает всего сверхъестественного – но сила его искусства такова, что поневоле убеждает в реальности Откровения. В традиционной иконографии Тайной вечери сакральным центром картины всегда был стол (1, 2), где происходит хлебопреломление, с сидящими вокруг него на почти равном расстоянии друг от друга апостолами.

Ге существенно динамизирует, ломает эту уравновешенную композицию. Для зрителя всё выглядит приблизительно так, будто он случайным свидетелем попадает в комнату и прямо на входе лицом к лицу сталкивается с уходящим Иудой, накидывающим плащ. «Лицом к лицу лица не увидать», как известно, вот и мы не в состоянии разобрать лицо Иуды.

Он движется в темноту (и в буквальном, и в переносном смысле), источник света остаётся у него спиной, и потому крупные и резкие черты Иуды видно лишь самым обобщенным образом. Здесь есть и некий стереоскопический эффект: если мы фокусируем взгляд на «круге света» с Христом и апостолами, то Иуда оказывается для нас словно «в расфокусе».

Светильник, поставленный на пол, ярко освещает стол и лица двух апостолов – молодого Иоанна слева и пожилого Петра справа.

И вот их-то Ге стремится наделить выразительными эмоциями: Иоанн наивен и не может поверить, что Иуда вот так обошёлся с Учителем, а Пётр видел жизнь, его трудно удивить, но он до глубины существа возмущён.

Спаситель, по контрасту с ними, не выражает эмоций и погружён в себя и в переживание факта предательства, который, как мы помним из Евангелия, был ему известен заранее. Кстати, Христос здесь не сидит, как у того же Леонардо да Винчи, и не стоит, возвышаясь над столом, как у Тинторетто (Ге бывал в Милане и Венеции и мог видеть эти фреску и картину), а, в соответствии с Евангелиями, «возлежит». Штраус упоминает о постоянно соблюдаемом в библейских текстах «восточном обычае есть лёжа».

Желая добиться как можно большей жизненной достоверности, Ге стал искать нужные ему для картины фигуры и лица. Специально поехал в Ливорно – там до него уже бывал, когда писал «Явление Христа», Александр Иванов, который считал типажи ливорнских евреев очень подходящими для библейских сцен. Но для главных лиц «Тайной вечери» Ге нашёл моделей еще ближе: буквально у себя дома, во Флоренции.

В начале 1860-х туда вместе с семьёй перебрался жить писатель и публицист Александр Герцен, второй (после Брюллова) кумир юности Николая Ге. Художник настолько горячо разделял либеральные идеи Герцена, что даже своей невесте (тоже неравнодушной к Герцену) в качестве свадебного подарка преподнёс его статью.

Выяснить, что Герцен живёт с ним в одном городе, было для Ге потрясением. Он попросил друзей представить его издателю «Колокола» и уговорил Герцена на портрет. Этим портретом – объективно одной из лучших своих работ – сам Ге дорожил чрезвычайно.

Когда он решит вернуться в Россию, то повезёт в страну изображение Герцена практически контрабандой: поскольку публицист оставался здесь вне закона, его портрет мог быть изъят на границе.

Ге вынул его из рамы, наклеил сверху живописное изображение Моисея и свернул трубочкой (следы от этого свертывания до сих пор видны на портрете в Третьяковке). Но кроме этого, Герцен стал и протипом Христа из «Тайной вечери».

Лицо его, конечно, угадывается лишь в общих очертаниях и сильно облагорожено, но вот сама поза с рукой, подпирающей голову, позаимствована Ге с сохранившейся до наших дней фотографии Герцена, сделанной русским придворным фотографом Сергеем Левицким. Консервативным критикам это дало основание говорить, что Ге делает из Герцена Мессию, а вместо Тайной вечери изобразил какой-то «раскол в нигилистах».

Ну, а для апостола Петра натурой послужил сам Николай Николаевич.

Ге, как мы помним, назвал Петра «горячий человек», и в собственном темпераменте, в умении воспламеняться определённой идеей, в решительности, но и в склонности быстро разочаровываться, Ге усматривал своё несомненное сходство с личностью Петра.

Когда писалась картина, художнику было 31-32 года (Репин в «Далеком-близком» пишет о Ге как о «тогда еще молодом красивом брюнете»), и ему пришлось намеренно себя состарить на полотне.

 Но если взглянуть на поздний портрет Ге, созданный Николаем Ярошенко, или на последний автопортрет, написанный Ге без малого через 30 лет после «Тайной вечери», нельзя не поразиться тому, насколько постаревший Ге с годами стал похож на своего же апостола Петра из «Тайной вечери». Художник Григорий Мясоедов ещё шутил об «апостольской лысине» Ге.

Как водится с шедеврами, и ругательски ругали, и страстно превозносили. Репин, Крамской (он даже снял копию), Третьяков, Толстой, Салтыков-Щедрин – хвалили; Достоевский, Стасов и многие другие – картину бранили.

Достоевский не принял её «обыкновенности» и оскорбительно-бытовой приземлённости: «Всмотритесь внимательнее, это обыкновенная ссора весьма обыкновенных людей, где же и причём тут последовавшие 18 веков христианства? – недоумевал Достоевский. – Как можно, чтобы из этой обыкновенной ссоры таких обыкновенных людей, как у г.

Ге, собравшихся поужинать, произошло нечто столь колоссальное?» Толстой, стремившийся, подобно Штраусу, освободить Евангелие от чудесного и сверхъестественного, напротив, принял картину чуть не восторженно, он признавался, что «произошла странная вещь: мое собственное представление о последнем вечере Христа с учениками совпало с тем, что передал в своей картине Ге».

Еще одну из зрительских реакций описывает Стасов. На выставку, где впервые показывали «Тайную вечерю», пожаловал граф Строганов, известный меценат. Он вглядывался в картину со страшным негодованием и наконец спросил: «Сколько лет этому художнику?!» «Что-то около тридцати», – ответили ему.

«Опасный человек!» – весомо произнёс Строганов. Никем не узнанный «итальянец» Николай Ге стоял в это время в толпе и не решился себя обнаружить. А уже через пару лет Строганов явится в мастерскую Ге во Флоренции и станет уговаривать его: «Сделайте же и для меня копию вашей удивительной картины!..

»

Потому что оригинал находится в Михайловском дворце – ныне филиале Русского музея: картина Ге очень понравилась Александру II и он купил её, заплатив 10 тысяч рублей серебром. Павел Третьяков, видевший картину выставке во 2-й Античной зале Академии художеств, ужасно сожалел, что не смог заполучить «Тайную вечерю» для своей галереи. Он писал Ивану Крамскому в феврале 1881 года: «Из всего, выставленного в Академии, ярко выделяется и царит (помимо этюдов Иванова) картина Ге. Жаль, что она в Академии – не там бы ей место! Чудесная картина!»

Гораздо позже (и весьма замысловатым путём!) Третьяковка всё же обзаведётся авторским повторением «Тайной вечери».

Его щедрость была настолько общеизвестна, что после манифеста об отмене крепостного права в 1861-м году многие крестьяне не сомневались: это не царь их освободил, а просто широкой души человек Кузьма Терентьевич Солдатёнков выкупил и отпускает на волю.

Когда в 1901-м году он умер, картину передали в Румянцевский музей – первое в Москве общедоступное собрание книг, монет, рукописей и произведений искусства. При советской власти в 1924-м году его расформировали: зарубежная живопись отправилась в Пушкинский; русская же, а вместе с нею и авторская копия «Тайной вечери» Ге, – в Третьяковку.

Анна Вчерашняя

Источник: https://artchive.ru/nikolaige/works/17314~Tajnaja_vecherja