Айвазовский иван «в шторм» описание картины, анализ, сочинение

Айвазовский в живописи

равен Пушкину в поэзии

Ива́н Константи́нович Айвазо́вский (1817 — 1900)— всемирно известный русский художник-маринист, баталист, коллекционер, меценат. Это — необычный человек — талантливый и влюбленный в море. Он вошел в историю мирового искусства как маринист-романтик, мастер русского классического пейзажа, передающий на полотне красоту и мощь морской стихии.
Александр Айвазовский, единственный из внуков, носящий фамилию столь знаменитого деда, посвятил стихотворение Ивану Константиновичу Айвазовскому. Оно так и называется «Художнику-маринисту И. К. Айвазовскому» и до революции было опубликовано в журнале «Нива»:

Ревело море… Вал седой
О скалы с шумом разбивался,
И с ветром вой его сливался,
Грозя несчастьем и бедой.
Утихло море… Даль манила
Простором, негой, тишиной…
Но и под стихнувшей волной

Таилась дремлющая сила…

Море всегда очень привлекало художников не только нашей страны, но и за границей. Многие отдали дань морю, но только один Айвазовский отдал всего себя магической живописи. От природы он был наделен блестящим дарованием, и всю силу своего таланта он отдал морю.

Уже будучи знаменитым художником Айвазовский писал о себе: «Первые картины, виденные мною, были литографии, изображающие подвиги героев в исходе двадцатых годов, сражающихся с турками за освобождение Греции. Впоследствии я узнал, что высказывали все поэты Европы: Байрон, Пушкин, Гюго… Мысль о этой великой стране часто посещала меня в виде битв на суше и на море»

.

Романтика подвигов, сражавшихся на море героев, правдивая молва о них пробуждала воображение художника, наверное, она и создала нам художника — мариниста Айвазовского. Уже первая картина «Воздух над морем

» (1835 года) принесла ему славную серебряную медаль. С тех пор картины Айвазовского появляются на выставках, и с тех пор он радует всех своим творчеством.

. В 1839 году Айвазовский участвует в военно-морском походе, здесь он познакомился и подружился с нашими великими флотоводцами М.П. Лазаревым, В.А. Корниловым, П.С. Нахимовым, В.Н. Истоминым.

За время пребыванию в Крыму (2 года) Айвазовский написал «Лунную ночь в Гурзудге»,

«Морской берег».



Вернувшись из Италии, Айвазовский пишет одну из «гордых» своих картин «Чесменский бой».

Вся она — это наша победа, но радость победы далась тяжкими потерями, к русскому флагману подходит штопка лейтенанта Ильина, взорвавшего свой корабль среди турецкой флотилии, но все равно в картине очень слышна «музыка боя».

«Девятый вал»

написан Айвазовским в 1850 году, в ней он рассказывает о борьбе людей со стихией, грозный девятый вал готов поглотить немногих людей, которые остались живы, после страшной бури. Сюжет картины страшный, но картина полна солнца, света, воздуха и от этого совсем не страшна. Эта картина сразу понравилась зрителям и до сих пор она так же любима нами. Как только Айвазовский узнал о Сионском сражении, он сейчас же уехал в Севастополь увидеться с участниками боя, а вскоре появились и картины «Бой ночью» и «Бой днем «Нахимов об этих картинах сказал: «Они чрезвычайно верно сделаны». Айвазовский любил Украину и посвятил ей несколько своих картин, эти широкие украинские степи были близки не только Гоголю и Шевченко, но и Айвазовскому.

Девятый вал

Необычайно красивы картины «Лунная ночь на море» и «Восход луны».

Только он мог передать игру лунного света на морских волнах, и луна среди облаков казалась настолько живой, что забываешь, что ты стоишь около полотна.

В 1836 году академическую выставку посетил Пушкин. Вспоминая об этом, Айвазовский писал, что поэт «ласково меня встретил», «спросил меня, где мои картины».

Айвазовский в живописи равен Пушкину в поэзии, может быть, поэтому Айвазовскому так хотелось изобразить поэта у моря, наверное, не только стихотворение «К морю»

пленяло художника, но и свободная непреклонная натура поэта была похожа на свободное море. В 1887 году Айвазовский вместе с Репиным пишет картину о Пушкине и называет ее первой строкой стихотворения. От этой картины нельзя оторваться, и море, и поэт нечто гармонически целое, и глядя на картину, еще больше веришь словам поэта;

Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые

И блещешь гордою красотой

!

А.С. Пушкин

Мы все помним пронзительные и гордые строки Пушкина: «Шуми, шуми, послушное ветрило, волнуйся подо мной, угрюмый океан…».

Кажется, что строки оживали вновь и вновь на картинах Айвазовского. Его картины всегда волнуют и впечатляют. Наверное, потому, что вечное движение воды, переменчивый лик моря — то спокойный и умиротворенный, то нетерпеливый и грозный — рождал в душе художника множество чувств.

Кто-то сказал, что лучшей мерой жизни человека являются не годы, а дела его

. Иван Константинович Айвазовский прожил жизнь долгую — он умер на пороге нашего века, в канун первой русской революции. Ему было тогда 83 года. Но того, что сделал этот замечательный художник, не уместить и в три обычные жизни

. И.К. Айвазовский говорил: «Для меня жить — значит работать».

Написав первую картину в 18 лет, он не оставлял кисти на протяжении десятилетий — к 1900 году им было создано более 6 тысяч картин

и графических рисунков. И даже в день смерти он работал; те, кто бывал в Феодосийской галерее, помнят его незавершенное полотно «Взрыв корабля»…

Замечательные полотна И. К. Айвазовского украшают многие музеи мира. Но поистине сокровищницей его творений была и остается картинная галерея в Феодосии: в ней выставлено более 400 картин художника

. Идут и идут сюда люди. Советскому народу близко искусство, воспевающее красоту природы и человека… Шестьдесят лет творческого труда — редкая удача! Айвазовский оставил после себя огромное творческое наследие.

Высказывания великих людей о творчестве И. Айвазовского
.

• Стасов высоко ценил его творчество: «Маринист Айвазовский по рождению и по натуре своей был художник совершенно исключительный, живо чувствующий, самостоятельно передающий, быть может, как никто в Европе, воду с ее необычайными красотами…»
  
  
• И. Н. Крамской утверждал, что Айвазовский «есть звезда первой величины во всяком случае и не только у нас, а в истории искусства вообще»
  
  .
• П. М. Третьяков, желая купить для своей галереи картину, писал художнику: «…Дайте мне вашу волшебную воду такою, которая вполне бы передала Ваш бесподобный талант» .
  
  
• Знаменитый английский маринист Тёрнер, живший в 1842 году в Риме, посвятил Айвазовскому и его картине «Неаполитанский залив лунной ночью» восхищенные стихи по поводу картины::

На картине твоей вижу луну с ее золотом и серебром,

Стоящую над морем, в нем отражающуюся.

Поверхность моря, на которую легкий ветерок нагоняет

Трепетную зыбь, кажется полем искорок…

Прости мне, великий художник, если я ошибся,

Приняв картину за действительность,

Но работа твоя очаровала меня,

И восторг овладел мною.

Искусство твое вечно и могущественно,

Потому что тебя вдохновляет гений

.

И еще слова английский пейзажиста Тернера, который, восхищаясь живописью Айвазовского, посвятил ему такие строки:

Прости мне, художник,
Если я ошибся, приняв картину
за действительность, —
Но работа твоя очаровала меня,

и восторг овладел мною.

Согласно воле Айвазовского его погребли в Феодосии во дворе церкви Сурб Саргис, где он был крещен и где венчался. Надгробная надпись — высеченные по-древнеармянски слова историка V века Мовсесе Хоренаци — гласит: “Родился смертным, оставил по себе бессмертную память”.


Эта память живет в веках. И вот уже наши современники посвящают ему стихи, очарованные его прекрасными полотнами:

Во власти полотна его

Мы удовольствуемся малым,- И дивной гаммой цветовой,

И чёткостью мазков…

До той поры, как океан
Накроет нас девятым валом,
И ощутим мы на себе,

Сколь нрав его суров!

Вадим Константинов

Источник: https://ektlove.ru/interesnoe/krasivye-slova-v-zaklyuchenii-esse-ob-aivazovskom-pishem-sochinenie-po/

Романтические шаблоны и реализм с ошибками на картинах Айвазовского

Парадоксальна бытующая в сознании массового зрителя убеждённость в реализме и абсолютной достоверности картин Айвазовского.

«Айвазовский правдиво изображал море», «поразительная искренность живописи Айвазовского», «когда смотришь на картины Айвазовского, как будто слышишь шум прибоя и крики чаек» — всё это традиционные клише, универсально применимые и для школьных сочинений, и для музейной книги отзывов.

Между тем, Айвазовский никогда не был собственно реалистом, художниками-реалистами второй половины XIX века был как раз за дефицит реализма часто браним, и, при своей бесспорной техничности, иногда грешил против достоверности. Впрочем, ничего «криминального» в этом нет, если понимать, что Айвазовский — плоть от плоти романтической живописи.

«Романтизм ранних произведений Айвазовского органически сложился под влиянием той среды и обстановки, в какой с детства он жил и творчески развивался», — писал биограф художника и многолетний директор Феодосийской картинной галереи им. Айвазовского Николай Барсамов.

Пересматривая картины Айвазовского, внимательный зритель без особого труда опознает темы, идеи, образы, характерные для романтического направления в искусстве. Мы назвали их романтическими паттернами (от английского pattern — образец, шаблон, система). Паттерн — популярные термин, который используют многие научные-технические дисциплины; в дисциплинах гуманитарных им обозначают повторяющиеся элементы в природе и культуре.

Итак, паттерны — повторяющиеся визуально-смысловые компоненты в живописи Айвазовского. И принадлежат они именно романтическому (а не реалистическому) дискурсу.

Одна из наиболее четко читаемых в творчестве Айвазовского идей. Волнующееся море, грозно бущующий океан способны поглотить человека, как ничтожное маковое зернышко или крошечную песчинку. По большому счету, человек в живописи Айвазовского занимает периферийное место, теряется на фоне штормов и водных просторов. Как ни велик Пушкин — и тот несоизмеримо мал в сравнении со стихийной мощью океана (а когда Пушкин потребовался помасштабнее — понадобилась и помощь реалиста Репина). Кстати, природная стихия у Айвазовского, готовая поглотить человека и растворить его в своём величии, — это не обязательно море («Наполеон на острове св. Елены»), но также и горы (как в картине «Пушкин на вершине Ай-Петри при восходе солнца»), и облака («Данте указывает художнику на необыкновенные облака»).
Умиротворённость — состояние, для романтизма возможное, но практически недостижимое. Впрочем, и цели такой у романтика обычно не возникает: «Увы, он счастия не ищет и не от счастия бежит» (Лермонтов); «Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые» (Тютчев); «Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю» (Пушкин). Для Айвазовского апофеозом его романтического мировоззрения становится знаменитый «Девятый вал», для его коллеги-мариниста Тёрнера — «Снежная буря. Пароход у входа в гавань». У моря, как и у человека, есть разные эмоции, и в живописи романтической — это всегда эмоции, перехлёстывающие через край.

• К. Айвазовский. Девятый вал, 1859
• У. Тёрнер. Снежная буря. Пароход у входа в гавань, 1842

Художники-реалисты во второй половине жизни Айвазовского будут упрекать его в неправдоподобии и увлечении внешними эффектами, ведь для реалиста подобные живописные преувеличения — дурной тон. Но Айвазовский, напомним, не реалист — он художник романтического склада и романтического направления. А у романтика диапазон допустимых гипербол гораздо шире, чем у реалиста. Это прекрасно формулировал еще Достоевский:

«В его буре есть упоение, есть та вечная красота, которая поражает зрителя в живой, настоящей буре.

И этого свойства таланта г-на Айвазовского нельзя назвать односторонностью уже и потому, что буря сама по себе бесконечно разнообразна.

Заметим только, что, может быть, в изображении бесконечного разнообразия бури никакой эффект не может казаться преувеличенным, и не потому ли зритель не замечает излишних эффектов в бурях г-на Айвазовского?»

Мир в романтической живописи никогда не бывает узким или тесным, замкнутым до ореховой скорлупы или до уютных пределов алькова. Мир в романтизме — это всегда бесконечность и порыв к чему-то большему, чем имеешь. Как следствие, небо всегда высоко и безбрежно (до звёзд рукой не дотянуться), а объекты, находящиеся под небесами (деревья, мачты кораблей, мельницы, башни, маяки) — сильно вытянуты по вертикали. Они словно тянутся к недостижимым небесам, и от этого приобретают иногда неправдоподобные пропорции.

• И. Айвазовский. Туманное утро в Италии, 1864
• У. Тёрнер. Фрина в облике Венеры приходит в публичную баню; Эсхин издевается над Демосфеном, 1838

Всепожирающее пламя, очищающий огонь, в котором сгорают остатки старого отжившего мира, — один из вариантов актуального для романтического искусства мифа о вечном обновлении. Собственно, буря и шторм, столь любимые Айвазовским, и способные так же смести и уничтожить всё, что утратило жизнеспособность, — это вариант того же явления. Пожаров у Айвазовского немного, но они впечатляют. Это и знаменитые пожары во время морских сражений, и менее известный «Пожар Москвы 1812 года», хранящийся в Грановитой палате Кремля.«…Он разменял все свое большое дарование и свою истинно художественную душу на продажный вздор, — писал о навязчивой повторяемости одних и тех же мотивов у Айвазовского Александр Бенуа. — Он перешел… через все границы приличия и сделался прямо типом „рыночного“ художника, имеющим уже, скорее, что-то общее с малярами и живописцами вывесок, нежели с истинными художниками. Одно имя Айвазовского сейчас же вызывает воспоминание о какой-то безобразной массе совсем тождественных между собой, точно по трафарету писанных, большущих, больших, средних и крошечных картин. Все волны, волны и волны, зеленые, серые и синие, прозрачные как стекло, с вечно теми же на них жилками пены и покачнувшимися или гибнущими кораблями, с вечно теми же над ними пасмурными или грозовыми облаками. Если б была возможность собрать эту подавляющую коллекцию в одну кучу и устроить из нее гигантский аутодафе, то, наверное, тем самым была бы оказана великая услуга имени покойного художника и искусству, так как только после такой очистки можно было бы оценить в Айвазовском то, что было в нем действительно хорошего».

Айвазовский — безусловный романтик еще и в том смысле, что его на протяжении всей жизни влекла чужбина и манил ветер странствий. Когда в паспорте художника скопилось почти 150 штампов о пересечении границ, ему не исполнилось еще и 30-ти, а в 75 он отправился морем на американский контитент и написал Ниагарский водопад. Лёгкий на подъем, он много путешествовал и оставил бесчисленные итальянские пейзажи (в которых для особо придирчивых ценителей всё же проглядывает Феодосия и Гурзуф), а также турецкие и египетские виды.
Реалиста, где бы он ни был, интересует типичное, характерное и, в конечном счёте, — прозаическое. Романтик, напротив, охотится за редкостями, ищет небывалое и оригинальное, яркое и экзотическое. Таков и спектр интересов путешествующего Айвазовского. На Кавказе он становится свидетелем похищения девушки, в Италии стремится посмотреть Везувий; в Венеции проводит ночь в монастырской келье, где до этого ночевал лорд Байрон — настоящая романтическая своей эпохи; в Генуе Айвазовский посещает дом, где родился Колумб, чтобы создать картины о его путешествиях; в Сорренто оказывается на могиле художника классического направления Сильвестра Щедрина — но и тут сталкивается с вполне романтическим культом: суеверные итальянские дети и женщины стоят на коленях на могиле Щедрина, который, якобы, под конец жизни стал исцелять болезни и творить чудеса.
«Лунная» образность может присутствовать в живописи и поэзии многих направлений, но именно в романтизме она достигает пика. К примеру, английских поэтов-романтиков Китса, Байрона и Шелли из-за частотного употребления лунной метафорики даже называли «лунными поэтами». Луна воплощает всё призрачное, неявное, мистическое. Эпитеты, которыми чаще всего награждают луну романтики, — «бледная», «печальная», «серебристая», «величавая», «загадочная». Все эти смыслы актуальны и для живописи. Лунные пейзажи преобладали у раннего Айвазовского, Айвазовского-романтика. Позднее, когда в его творчестве появится реалистические тенденции, исследователи будут отмечать, что Айвазовский начал писать больше «дневных» пейзажей.
Одиночество — основа самоощущения художника или поэта-романтика. Но характерной романтической неприкаянности, нередко переходящей в демонизм, Айвазовский чужд. По складу характера он — почти антипод романтического героя. «Не пьёт, не интересуется политикой, и либо вообще не имеет любовницы, либо не распространяется на этот счёт», — так Юлия Андреева, написавшая биографию художника, резюмирует мнения окружающих о молодом Айвазовском. Но и у Айвазовского, человека в целом общительного, открытого и заботящегося об общественном благе (никто не сделала для Феодосии столько, сколько он) случались эпизоды чисто романтической отрешённости. Его близкий друг, рано умерший художник Василий Штернберг вспоминал об одной мистической истории. Однажды во время их пенсионерской поездки в Италии Айвазовский и Штенберг ушли из дому застветло, чтобы писать рассвет над водой. Штернберг скоро ушёл, а Айвазовский убедил друга, что хочет посмотреть на залив при разном освещении, но не вернулся домой ни к вечеру, ни ночью. На следующее утро встревоженный Штернберг примчался к заливу и застал Айвазовского сидящим в той же позе, в какой оставил его сутки назад.

«Айвазовский не чувствовал себя уставшим и, похоже, плохо осознавал, что произошло, — сообщает биограф. — Он был точно окаменевшим, какое-то время Айвазовский словно не видел ничего вокруг, не узнавал приятеля и был как бы не в себе.

Самое странное, что он не мог объяснить, что с ним произошло. Не ведал, что провел на берегу всю ночь, он не желал есть, и Штернберг чуть ли не силой заставил его выпить молока из прихваченной с собой бутылки.

В этой истории было что-то необъяснимо-мистическое, казалось, что не прибеги Штернберг на берег, Айвазовский так и остался бы сидеть, глазея на море, или морские обитатели, загипнотизированные его взглядом, забрали бы его к себе.

После этого случая Штернберг принялся тихо опекать своего странного приятеля, то и дело вспоминая, как тот чуть было не оставил его, сгинув где-то на просторах любимого им моря».

Катастрофы страшат обывателя, а художником-реалистом воспринимаются как неправильное состояние мира, которое искусство призвано, по возможности, исправить. Но романтик в ситуации катастрофы — как рыба в воде. Он её зачастую нарочно ищет и, что симптоматично, находит.

Отсюда у старших современников Айвазовского — желание лезть под пули (ехать на Кавказ и искать дуэлей, как Лермонтов) или воевать за свободу греков (как Байрон), а у самого Айвазовского — бесстрашие писать морские бои, находясь под бомбардировками в осаждённом Севастополе. «Всё, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья», как объяснено у Пушкина в «Пире во время чумы».

Самой масштабной реализацией излюбленного романтизмом паттерна катастрофы в творчестве Айвазовского стал его знаменитый «Всемирный потоп» (246.5×319 см). В этой картине просматриваются и другие романтические идеи: люди-песчинки (паттерн № 1) сотнями гибнут в объятиях страшной бури (паттерн № 2).

• К. Айвазовский. Девятый вал. Фрагмент, 1850
• Т. Жерико. Плот «Медузы», 1819

«Я должен признаться с сожалением, что слишком рано перестал изучать природу с должною, реальною строгостью, и, конечно, этому я обязан теми недостатками и погрешностями против безусловной художественной правды, за которые мои критики совершенно основательно меня осуждают. Этого недостатка не выкупает та искренность, с которою я передаю мои впечатления, и та техника, которую я приобрёл пятидесятилетнею неустанною работою», — так самокритично и трезво писал о себе Айвазовский.

Но какие же это «недостатки» и «погрешности против истины»?

В книге Александра Лозового «Ошибки великих мастеров. Закат реализма» приводятся любопытные наблюдения, касающиеся неточностей Айвазовского в изображении природы. Процитируем несколько наблюдений.

«Айвазовский иногда ошибался даже в реалистическом изображении, хотя он стремился именно к этому. Набегающие на берег валы, гребни волн заворачиваются, и у них образуется так называемый „фартук“. Айвазовский изображал на своих картинах именно такие валы, волны-буруны. Он по наивности и незнанию предполагал, что аналогичные волны идут по всему морю. В его известной картине „Девятый вал“ (1850) изображён корабль во время шторма далеко от берега. Но волны в этом месте моря, не у берега, бывают совершенно не такими, как написал их художник. Волны в шторм в морях и океанах имеют конусообразную, пирамидальную форму и никак не напоминают прибрежную волну с „фартуком“, которая возникает на отмели».

«В своих картинах, — продолжает Александр Лозовой, — Айвазовский не всегда соответствовал реальности. Художник умело передавал иллюзию прозрачности воды, работая лессировкой поверх уже обозначенных на холсте контуров волн. Но картины Айвазовского с видами Чёрного моря в шторм не соответствуют действительности. Во время буйства стихии вода в Чёрном море имеет тёмно-фиолетовый цвет, но никак не зелёные оттенки, какие встречаются на морских пейзажах Айвазовского».
Начиная с 1860-х годов в живописи Айвазовского можно наблюдать нерезкий, но все же явный переход от условностей романтического пейзажа к более реалистическим морским видам. Романтический пафос несколько приглушается. Это касается и эволюции колорита. «Теперь я оставил все эти утрированные краски», — признаётся Айвазовский. Тональность его работ становится более приглушенной и естественной, Айвазовский постепенно отходит от многоцветного колорита к более сложным цветовым решениям, разрабатывая серо-голубую тональную гамму.В картине «Среди волн», написанной 80-летним за два года до смерти, которую многие специалисты называют вершиной творчества Айвазовского, нет «фартуков пены», как в «Девятом вале» — лишь лёгкое пенное кружево, нет и таинственного мерцания луны, и патетических тонущих кораблей.Но на самом деле лодка всё же была. Это рассказ стал известен от внука Айвазовского, художника-иллюстратора и пионера русской авиации Константина Арцеулова. Картину «Среди волн» Айвазовский писал в самой большой комнате своего феодосийского дома. Чтобы художнику было удобнее работать над масштабным полотном, перед ним был сооружён помост из столов и досок. Как и всегда, работал Айвазовский быстро и вдохновенно, легко взбираясь на верхотуру, несмотря на преклонный возраст. И вот, когда картина была завершена, Айвазовский созвал своих родных оценить её. Выразив своё восхищение мастерством мариниста, зять Айвазовского (и отец Арцеулова) заметил: «Не пойму только, как это корыто с людьми держится на поверхности?» Он имел в виду небольшое утлое судёнышно с людьми, пережившими кораблекрушение, видное среди бущующих волн на дальнем плане. Айвазовский сильно обиделся, но на другой день лодку всё-таки убрал. Так реалист, скрепя сердце, превозмог романтика.

Источник: https://artchive.ru/publications/1951~Romanticheskie_shablony_i_realizm_s_oshibkami_na_kartinakh_Ajvazovskogo

«Девятый вал» Айвазовского — История одного шедевра

Сюжет

Чудом выжившие после шторма люди готовятся встретить новый удар стихии — тот самый девятый вал, грозу всех, кто в море. От судна остались лишь щепки, на горизонте — ни клочка земли. Пятеро восточных мужчин из последних сил держатся за мачту. Казалось бы, шансов выжить — ноль, но яркое восходящее солнце дарит надежду на спасение и героям сюжета, и зрителям.

Контекст

Как это всегда бывает в историях великих произведений, есть смысл на поверхности, а есть подводные течения (как бы двусмысленно это не звучало в контексте данного полотна).

Благодаря картинам к 22 годам Айвазовский заслужил дворянство

Начнем с простого. Айвазовский родился в портовой Феодосии. Когда живешь бок о бок с моряками, остаться в стороне от посиделок, во время которых то и дело звучат байки о плаваниях, невозможно. Фантастические рассказы о сокрушительных штормах, чудо-существах из глубин, богатствах и сражениях — чего только не услышишь от людей, которые большую часть жизни проводят в открытой воде.

Еще в древности люди приметили, что волны на море разные. Потом физики сформулировали принцип интерференции (это когда несколько волн сливаются в единый вал, и срабатывает эффект синергии).

Так вот на почве наблюдения родилась мысль о том, что во время морской бури есть некая девятая волна (именно девятая!), которая является самой сильной и опасной.

При этом древние греки роковой волной считали третью, а римляне — десятую.

Люди творческие — художники, писатели, поэты, — использовали этот образ как некий символ кары, неукротимой природной силы.

Державин, Полежаев, Аксаков, компания под псевдонимом Прутков, даже Пушкин, а позднее Лесков, Данилевский и Смирнова-Сазонова. Иными словами, кого только не вдохновляла история о девятом вале.

Современники Айвазовского могли смело смотреть на полотно и для пущего трагизма цитировать, к примеру, Пушкина или еще кого.

Настоящее имя Айвазовского — Ованес Айвазян

Кстати, по одной из версий, в основу сюжета легли не только байки матросов, но и личные впечатления художника, который за несколько лет до написания картины сам попал в шторм в Бискайском заливе. Считали, что судно погибло, газеты даже написали, что все, дескать, сгинул Иван в пучине морской. Но ничего, обошлось.

Другая сторона истории — душевные треволнения художника. К середине 1850-х Айвазовский переживал из-за смерти нескольких своих друзей, в том числе Белинского. В Европе тем временем бурлили революционные события.

Все же Айвазовский был человеком аполитичным, поэтому ввязываться в революционные кружки не стал, а все сказал в своей картине.

«Девятый вал» сразу стал хитом. Когда картину выставили в Москве, люди приходили смотреть на нее, как в кино — по несколько раз на неделе. На выставке ее купил Николай I и передал Эрмитажу. В конце XIX века полотно попало в коллекцию Русского музея, где находится и сегодня.

«Корабль среди бурного моря», Айвазовский (1887)

Впоследствии Айвазовский на­писал целую серию «бурь». Они чередуются с изображениями спокойного элегического моря.

Судьба художника

Ованес Айвазян (таково имя Ивана Айвазовского) родился в Феодосии в купеческой семье. Родители не особенно усердствовали в поддержке художественных талантов старшего сына. И кто знает, получила бы история мариниста, если бы не помог ему архитектор Яков Кох.

Наследие Айвазовского — 6 тысяч картин

Иван всегда был молодец. С детства — прилежный ученик. Все его хвалили, замечали, продвигали.

Кроме, разве что, Таннера, который, хоть и был учителем Айвазовского, но страшно ему завидовал и боялся, что студент подорвет моду на учителя. Дело дошло даже до жалобы Николаю I.

Дескать, посудите, государь, я ему запретил самостоятельные работы писать, а он, наглец, не только ослушался, еще и выставил их на всеобщее обозрение.

Другие педагоги Айвазовского ценили и всячески двигали вперед.

Благодаря своим картинам к 22 годам Айвазовский заслужил личное дворянство, после чего с легким сердцем отправился на несколько лет за границу учиться уму-разуму.

Через четыре года он вернулся модным, свежим, дерзким мастером. Такую звезду, да еще и мариниста, вовремя завербовал Главный морской штаб России. (Тогда ведь штатных фотографов не было, приходилось искать художников.)

Айвазовский очень любил играть на скрипке восточные мелодии. Автопортрет (1880)

Но недолго строил Айвазовский столичную карьеру — вернулся в родную Феодосию. Чем бы, вы думали, он там занимался? Море писал? Не без того, но не это было основным. Творить Айвазовский мог и без моря — с натуры он делал лишь набросок, а дальше в мастерской додумывал остальное.

«Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта: сделав набросок на клочке бумаги, я приступаю к работе и до тех пор не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нём моей кистью.

Набросав карандашом на клочке бумаги план задуманной мною картины, я принимаюсь за работу и, так сказать, всею душой отдаюсь ей…», — признавался художник.

В Феодосии он основал школу живописи, занимался охраной памятников культуры, организовывал археологические раскопки, благоустраивал город и всячески старался ради процветания малой родины. Благодаря его ходатайству в Феодосии появился крупнейший на весь Крым порт.

За более чем 80 лет насыщенной и благополучной жизни Айвазовский написал — внимание! — 6 тысяч картин на морскую тему. И организовал более 100 персональных выставок. Кажется, этот успех повторить еще никто не смог.

Источник: https://diletant.media/articles/29771534/

Анализ картины Айвазовского

Но к середине XIX века, вместе с ростом реализма во всем русском искусстве, И. Айвазовский 
тоже расширил круг своих творческих интересов и тем. Словами поэта 
А. И. Полежаева художник мог бы сказать 
и о себе:

• Я видел море, я 
  измерил
• Очами жадными его;
• Я силы духа моего
• Перед лицом его 
  поверил.

Он стал изображать волнение на море, приближение бури, шторм. Одновременно росло и его 
творческое мастерство, в основе которого лежало внимательное изучение натуры, накапливание в памяти «впечатлений живой природы».

Своим названием 
картина обязана распространенному 
мнению, будто бы каждый девятый 
вал во время шторма является особенно большим и страшным, превосходящим 
все другие.

На своем полотне 
И. Айвазовский изобразил рассвет 
после бурной ночи. За обломок мачты 
погибшего корабля цепляются 
четыре человека в восточной одежде, уцелевшие после кораблекрушения. Пятый старается выбраться из воды на мачту, ухватившись за падающего 
с нее своего товарища.

И. Айвазовский во многих своих картинах изображал 
кораблекрушения и людей, борющихся 
с морской стихией. В «Девятом вале» он особенно резко противопоставляет 
бушующее море и упорство нескольких человек. Золотой свет солнца, разгорающийся 
над людьми и пронизывающий картину, усиливает ее общий оптимистический 
характер.

Восходящее солнце своим золотистым сиянием пронизывает 
водяную пыль, повисающую в воздухе, валы и пену, срываемую ветром с 
их гребней.

Красочное великолепие 
раннего солнечного утра над волнующимся 
еще морем передано И. Айвазовским 
с замечательной смелостью и 
силой. Он соединил в одно целое золотистые, сиреневые, зеленые и синие тона.

В картине все находится в 
движении, и зрителю порой кажется, что цвета эти сменяют друг друга вместе с вздымающимися 
и рушащимися волнами.

В смене 
тонов перед ним то проносится облачный туман, согреваемый солнечными лучами, то взлетает просвечивающий зеленый вал, то тяжело спадает темно-синяя волна, скрывающая под собой холодную и мрачную глубину.

Редкий и необычный 
в живописи мотив, переданный к тому же романтически-воодушевленно, является, однако, вполне реальным. Писатель И.А. Гончаров, мастер изображения моря в русской литературе (вспоминавший в своем романе «Фрегат «Паллада» 
И. К. Айвазовского), писал о подобных же явлениях:

«Бледно-зеленый, чудесный, фантастический колорит… Через минуту зеленый цвет перешел в фиолетовый; в вышине несутся клочки бурых 
и палевых облаков, и, наконец, весь горизонт облит пурпуром и золотом».

Изображением только нескольких волн и солнечного сияния И. Айвазовский позволяет зрителю 
почувствовать мощь и красоту 
бушующего после урагана моря.

Для этого-то художник и должен запоминать их».

Верхняя часть картины 
вся наполнена фиолетово-розовой 
мглой, пронизанной золотом низко 
стоящего солнца и расплывающихся, клубящихся, похожих на горящий туман 
облаков. Под ними хрустальное, зеленовато-синее 
море, высокие бурные гребни которого сверкают и переливаются всеми цветами 
радуги.

Свою картину 
художник выставил в Москве, и она 
с самого начала стала шедевром. О ней складывались легенды, и 
на «Девятый вал» приходили смотреть по многу раз, как когда-то на «Последний день Помпеи».

В истории русской 
живописи это полотно блестит, как 
светлый луч, может быть, еще и 
потому, что И.

Айвазовский выступил со своей «живой» любовью к 
природе в то время, когда мало кто из русских художников интересовался 
тем, что мы называем «душой» природы.

Пейзажисты до И. Айвазовского писали главным образом 
«красивые виды», чтобы поразить зрителя чудесами и великолепием знаменитых живописных местностей.

Об искренней любви к природе 
не было и речи, живой красоты 
ее не замечали, пейзажи писали порой 
без всякого вдохновения.

Существовал 
даже особый шаблон пейзажной живописи, по которому и писали художники так 
называемой Воробьевской школы.

1. Не то, что мните 
   вы. Природа —
2. Не слепок, не бездушный 
   лик.
3. В ней есть душа, в ней есть свобода,
4. В ней есть любовь, в ней есть язык.

Александр Бенуа 
впоследствии говорил: «…лишь один Айвазовский, идя по пятам Тернера и Мартина, зажигался на время их вдохновенным восторгом от великолепия космоса, являвшегося для них живым, органическим и даже разумным существом».

1.3 Передвижники.

  Айвазовский 
был близок со многими передвижниками. Гуманистическое содержание его 
искусства и блестящее мастерство 
высоко ценили Крамской, Репин, 
Стасов и Третьяков. Во взглядах 
на общественное значение искусства 
у Айвазовского и передвижников 
было много общего.

Задолго до 
организации передвижных выставок 
Айвазовский стал устраивать 
выставки своих картин в Петербурге, Москве, а также во многих больших 
городах дореволюционной России. В 1800 году Айвазовский открыл 
в Феодосии первую в России 
периферийную картинную галерею.

     Под 
воздействием передового русского 
искусства передвижников в творчестве 
Айвазовского с особой силой 
проявились реалистические черты, 
сделавшие его произведения еще 
более выразительными и содержательными.

 
Видимо, поэтому картины Айвазовского 70-х годов принято считать высшим 
достижением в его творчестве.

Сейчас для нас совершенно 
ясен процесс непрерывного роста 
мастерства художника и углубления 
содержания живописных образов 
его произведений.

Глава 2.

Сюжет картины.

Живя в приморском городе, Айвазовскому постоянно приходилось 
слышать о различных предзнаменованиях 
и суевериях моряков, населявших Феодосию. В создании картины художник использовал народное поверье о 
смертоносном морском девятом вале.

Эту легенду выбрал художник в качестве основы для сюжета своей 
картины.

Противостояние людей 
и стихии — вот основная тема произведения.

Айвазовский выбрал самый 
страшный момент разбушевавшейся стихии: сияющее чудовищными всполохами небо, огромные морские волны — 
и посреди этого люди, уже потерпевшие 
кораблекрушение и спасающиеся 
в обломках мачт и бревен, которых 
вот-вот накроет высоченная пенистая волна. Люди в отчаянной борьбе с 
мощной стихией — но как им противостоять 
ей, справятся ли они… Художник не дает ответа. Он показал лишь эту отчаянную человеческую борьбу и мощь природы.

Вместе с тем, несмотря на драматизм сюжета, картина полна 
света и воздуха и вся пронизана 
лучами солнца — и это придает 
мажорность и надежду на спасение.

Есть мнение, что художник, рисуя бушующее море, запечатлел собственное 
путешествие в бурю, когда он попал 
в шторм в Бискайском заливе в 1844 году — тогда судно, на котором 
плыл Айвазовский, сочли утонувшим, и в европейских и петербургских 
газетах появилось сообщение 
о гибели молодого живописца, имя 
которого уже было достаточно хорошо известно. Однако ко всеобщей радости, бурю удалось пережить, и выживший художник таким образом запечатлел то страшное приключение. Эта версия подчеркивается тем, что Айвазовский никогда не рисовал с натуры, всегда используя воображение и память и соединяя их в своих полотнах.

Средства художественной выразительности.

«Девятый вал» — одна из самых знаменитых картин Ивана 
Айвазовского, всемирно известного российского (армянского) художника-мариниста.

Изображает море после 
сильнейшего ночного шторма и 
людей, потерпевших кораблекрушение. Лучи солнца освещают громадные волны. Самая большая из них — девятый 
вал, готова обрушиться на людей, пытающихся спастись на обломках мачты.

Всё говорит о величии 
и мощи морской стихии и беспомощности 
перед ней человека. Тёплые тона картины делают море не таким суровым 
и дают зрителю надежду, что люди будут спасены.

Размер картины — 221 × 332 см. Написана картина на холсте маслом в 1850 году.

              Заключение.

Иван (Ованес) Константинович Айвазовский родился 17 (30) июля 1817 года в Феодосии. Предки Айвазовского в XVIII веке переселились из Западной (Турецкой) Армении на юг Польши.

Творчество Айвазовского своего рода морская энциклопедия. Из нее можно в деталях узнать о любом состоянии, в каком 
пребывает водная стихия — штиль, легкое волнение, шторм, буря, производящая впечатление вселенской катастрофы.

Но воспроизвести море таким, как оно есть, Айвазовский считал невозможным и потому никогда не писал с натуры, полагаясь лишь на воображение.

  Как певец моря, И 
Айвазовский всегда был одним 
из самых известных русских 
художников. Все ему было доступно, все готово было служить его 
искусству. 

Свою картину художник выставил в Москве, и она с самого начала стала шедевром. О ней складывались легенды, и на «Девятый вал» приходили 
смотреть по многу раз, как когда-то на «Последний день Помпеи».

В истории 
русской живописи это полотно 
блестит, как светлый луч, может 
быть, еще и потому, что И.

Айвазовский 
выступил со своей «живой» любовью 
к природе в то время, когда 
мало кто из русских художников интересовался 
тем, что мы называем «душой» природы.

Благодаря огромной любви 
художника к морю, вот уже второе столетие люди могут восхищаться 
его произведением. Для того, чтобы понять и осознать весь смысл и глубину произведения не достаточно одного взгляда. На картину «Девятый вал» можно смотреть бесконечно и всегда открывать что-то новое.

Источник: https://www.freepapers.ru/4/analiz-kartiny-ajvazovskogo/239228.1622274.list2.html

Описание картины Ивана Айвазовского «Кораблекрушение»

Картина была написана маслом на холсте в 1876 году. Айвазовский старался максимально точно изобразить бушующее море, его красоту, мощь и величие. При этом он хотел вызвать у зрителя не страх перед большими волнами, а восторг от созерцания безграничных возможностей природной стихии.

На картине изображён сильный шторм и небольшая лодка, которую волны относят к скалам. В лодке сидят люди, указывающие на спасительный берег. Не известно, удастся ли им пристать к суше и спастись или лодка разобьётся о скалы. Людей можно увидеть и на берегу. Стоя на вершине, они вглядываются в шторм, пытаясь определить что там: разрушенный корабль или просто гигантские волны.

Главную роль в картине играют именно волны с гребнями из белоснежной пены. Они пугают и завораживают одновременно. У берега бушующее море приобретает голубоватый оттенок, а в глубине — зеленоватый. Именно при написании этой картины Айвазовским впервые использовался цвет зелёный кобальт, который он в дальнейшем стал использовать при создании других полотен.

Ярким цветовым пятном композиции является выступающая скала с людьми. Она освещается лучами солнца, пробивающимися сквозь грозовое небо. Эти тёплые лучи света символизируют надежду на спасение, счастливый конец, что характерно для большинства картин великого художника.

(2 votes, average: 5,00

Источник: https://opisanie-kartin.com/opisanie-kartiny-ivana-ajvazovskogo-korablekrushenie/