Давид жак луи «клятва горациев» описание картины, анализ, сочинение

?

Categories: Главные герои картины Жака Луи Давида «Клятва Горациев», присягая родине, вскидывают руки в жесте, который с 30-х годов XX века ассоциируется для зрителя с фашистской символикой. Этот жест — прямая рука, поднятая вверх-вперед ладонью вниз, примерно на 135 градусов от вертикальной оси тела — называют фашистским приветствием, в просторечии зигой. Клятва Горациев. Фрагмент картины Жака Луи Давида. 1784 год

Есть мнение, что Давид зафиксировал античный обычай, к которому восходит фашистский атрибут. Однако, как показал немецко-американский ученый, профессор классической кафедры Университета Джорджа Мейсона (Вирджиния, США) Мартин Винклер, никаких римских корней у фашистского приветствия нет, и его невольным предтечей стал Давид — от французского художника оно через несколько ступеней дошло до Муссолини.

1. Скульптура и литература

Как показал Винклер, ни в древнеримских текстах, ни в изображениях нельзя найти предшественника этого знака приветствия Горациев.

Ни один источник не дает возможности предположить, что подобный знак существовал в античности, какие бы его возможные значения мы ни рассматривали.Барельеф на колонне Траяна

Победа. Логично было бы искать вскинутые руки на статуях, увековечивающих военные успехи: колоннах Траяна или Марка Аврелия, арках Тита и Константина. Но у изображенных на них мужчин нет единообразия в жестах: так, на колонне Траяна у кого-то руки вытянуты, у кого-то согнуты в локте, у кого-то плечо прижато к туловищу. Ладонь очень редко раскрыта, а если и так, то расположена вертикально; большинство пальцев на протянутой вперед руке обычно согнуты.

Встреча. Иногда жесты, напоминающие фашистский (но не идентичные ему), изображаются в сценах встречи, когда император или военачальник приветствует или обращается к одиночке или группе.

Однако поднимает руку исключительно тот, кто выше в социальной иерархии, а не оба участника. Анализируя эти сцены, ученые пришли к выводу, что поднятая рука здесь значит власть, а не приветствие.

Зато в римской литературе встречаются описания приветствия, обозначающего доверие, в котором правые руки здоровающихся смыкаются, напоминая современное рукопожатие.

Речь. Нет указаний и на то, что этот жест как прием использовался римскими ораторами. Квинтилиан в своем учебнике утверждает, что воздевать руки можно, лишь когда стиль речи достигает особой возвышенности, либо в знак предостережения — но ритор против того, чтобы поднимать руку выше уровня глаз, и осуждает любую неумеренность в жестах.

Экстаз. В римских текстах упоминается воздевание руки к небу — в знак молитвы, обращения к богам, признания их власти, но никак не в виде ежедневного ритуала. Часто ладонь обращена к божествам, то есть смотрит вверх, а не вниз.

Клятва. В «Энеиде» есть эпизод взаимной клятвы Энея и царя Латина. В этой сцене Латин совершает жест, который в одной из частей мог бы напоминать римское приветствие, — только правая рука царя не пуста: Латин держит скипетр.

Статуя императора Августа, известная как «Август из Прима-Порта». I векВинклер приводит примеры и ошибочно найденных фашистских жестов. Классическим образцом приветствия с вытянутой рукой считается скульптурное изображение императора Августа, известное как Augusto di Prima Porta. Однако это аберрация: рука у статуи была прикреплена в ходе реставрации взамен утерянной; в первоначальном виде император никого не приветствовал, а опирался на копье. Часто след римского приветствия видят в конной статуе Марка Аврелия, стоящей на Кампидольо в Риме, однако рука императора здесь расположена ниже уровня его плеча. Тем не менее именно с этой статуи скульптор Джузеппе Грациози делал портрет Муссолини.Конная статуя Марка Аврелия на площади Кампидольо в Риме.

2. Живопись

Жак Луи Давид должен считаться изобретателем того жеста, который делают братья Горации на его знаменитой картине: римские словесные и изобразительные источники римского приветствия не зафиксировали.

Сцена, изображенная художником, подчеркнуто выдуманная: клятву не описывают ни античные авторы — Тит Лливий и Дионисий Галикарнасский, — ни драматург Пьер Корнель, автор трагедии «Гораций». Современные ученые считают историю битвы Горациев и Куриациев скорее мифической, чем правдивой.

Это не единственная выдумка Давида: одежда персонажей, шлемы, мечи, архитектура на заднем плане — все это анахронизмы.

Кроме того, на полотне Давида лишь ближайший к зрителю брат поднимает правую руку, остальные двое клянутся левой.

В позах нет единообразия: чем дальше от смотрящего персонаж, тем выше он поднимает руку; соответственно, наиболее приближающийся к фашистскому жест делается левой рукой.

Наконец, двое ближайших Горациев не сводят пальцы вместе; растопыривает ли ладонь третий, не видно.

Клятва в зале для игры в мяч. Картина Жака Луи Давида. 1790–1794 годы.Картина Давида — политическая, и он подчеркивал это сам, сопоставив аллегорическую клятву из древней истории с современной. Этот сюжет Давид повторил — изобразив присягающих на картине «Клятва в зале для игры в мяч», посвященной антироялистскому выступлению 1789 года в Версале. Живописец указывал на преемственность полотен, разместив набросок второй «Клятвы» непосредственно под первой. Однако пришедшие в экстаз патриоты в зале для игры в мяч клянутся как попало: в расположении рук нет единообразия.Наконец, третья итерация этого жеста в живописи Давида стала безусловно автократической: клятва друг другу сменяется клятвой лидеру. На картине «Присяга войска императору после раздачи орлов 5 декабря 1804 года» некоторые из наполеоновских командующих вытягивают руку, подчеркивая одновременно религиозную и имперскую природу момента. Гражданская доблесть французской революции сменилась военной преданностью, и для передачи нового политического смысла Давид вновь использует риторику, впервые опробованную им на античном материале.

3. Кино

После изобретения кинематографа жест, изображенный Давидом, стал постепенно попадать в фильмы на античные сюжеты. Эта тенденция достигла своего самого яркого выражения в 1914 году, когда на итальянские экраны вышел блокбастер, величественный пеплум «Кабирия» режиссера Пастроне.

Действие происходит во времена Второй Пунической войны, и каждый итальянец мог понять предложенную аллегорию. Древняя Ливия перешла в подчинение Риму после поражения Ганнибала; в 1911 году в ходе Итало-турецкой войны итальянские войска заняли Триполи, столицу Ливии современной.

Приветственный жест с вытянутой рукой в фильме используется неоднократно, причем не только римлянами, но и персонажами-африканцами.Кадр из фильма «Кабирия» Джованни Пастроне (1914).

К работе над сценарием и рекламе картины режиссер привлек Габриэле д’Аннунцио — сверхпопулярную фигуру того времени, главного стихотворца Италии, романтика, героя-любовника, поэта-солдата, патриота, аса времен Первой мировой. Это д’Аннунцио придумал назвать фильм «Кабирия», это ему города рукоплескали на премьерах, и это именно он, а не режиссер, снискал больше всего славы от фильма, который быстро стал хитом в Европе и Америке.

С 1919 года д’Аннунцио поддерживает партию Муссолини. В сентябре 1919-го поэт возглавил националистический поход на хорватский город Риеку, который итальянцы называли Фиуме.

Город был взят, и больше года д’Аннунцио фактически был самопровозглашенным диктатором непризнанной Республики Фиуме (его в римских традициях надо было называть консулом). Именно там поэт опробовал многие элементы протофашистской символики — и римское приветствие, опробованное в «Кабирии», в том числе.

Жест выдавали за подлинный инструмент римских ораторов, подчеркивая превосходство над смиренным поклоном или мещанским рукопожатием: вытянутая рука уподоблялась удару клинка в горло невидимого врага.Габриэле д’Аннунцио (в центре) в самопровозглашенной Республике Фиуме. 1919 или 1920 год

Идеологическое сотрудничество с Муссолини было взаимовыгодным.

Если поэт взял у дуче название вооруженных бригад, fasci di combattimento (от слова fascio, «пучок», происходит «фашизм»), то тот позаимствовал у покорителя Фиуме весь ритуал, спектакль: черные рубашки и фески, слоганы, мистическое исступление толпы при виде лидера и эстетику наследников цезарей. Немолодой поэт, прятавший лысину под венком, прямо сопоставлял себя с Цезарем — и Муссолини, для которого д’Аннунцио был как отец, следовал его примеру.

Неизвестно, знал ли дуче про кинематографические корни фашистского приветствия, но он вернул жест в его родную стихию.

Итальянский диктатор быстро понял пропагандистский эффект радио и кино и фактически стал главной экранной звездой своего времени, постоянно появляясь в документальных фильмах и хронике.

Аудиовизуальные медиа стали важным компонентом в становлении муссолиниевского римского культа — точнее, псевдоримского, если учесть, что изобретателями его фирменного приветствия оказались художник-классицист и поэт-авантюрист.

Источник: https://current1.livejournal.com/218656.html

История одного шедевра: «Клятва Горациев» Давида

Сюжет

Картина создана по сюжету, описанному Титом Ливием. Города Рим и Альба-Лонга соперничали и в течение долгого времени досаждали друг другу набегами, грабежами и распрями.

Чтобы избежать тотального разрушения в ходе междоусобицы, а также совместными усилиями противостоять этрускам, было решено устроить состязание и выявить сильнейшего.

Со стороны Рима были братья Горации, со стороны Альба-Лонги — Куриации.

Давид запечатлел момент, когда братья, подняв руки в римском приветствии, клянутся победить или умереть. Клятву принимает их отец, дающий воинам оружие.

«Клятва Горациев», 1784.

Источник: wikipedia.org

Среди скорбящих женщин — мать Горациев, склонившаяся над внуками, сестра Камилла, невеста одного из Куриациев, и Сабина, сестра Куриациев и жена одного из Горациев. В этом кровном переплетении кроется ужас, универсальный для любой эпохи. Брат убивает брата. Вскоре этот же пожар охватит Париж.

Горации победили, но в живых остался только один из них. Вернувшись домой и увидев сестру, скорбящую по мужу, он убил ее. Горация хотели судить, но отец выступил в его защиту, напомнив, что воин исполнял свой долг. И мужчина избежал наказания.

Контекст

Стилистически полотно относится к классицизму: художник опирался на античные образцы, манера его проста, а идея величественна. Однако понять ее довольно сложно: никто из героев не смотрит на зрителя. Картина закрыта, это вещь в себе.

В XVIII веке рациональное сменяется эмоциональным, начинается перелом, когда от рассказа живопись переходи к показу. Теперь зритель, глядя на полотно, с трудом может сказать, о чем оно. «Клятва Горациев» обращается не к личности, а к человеку, находящемуся в строю.

Это команда человеку, который сначала действует, а затем размышляет.

«Сабинянки, останавливающие сражение между римлянами и сабинянами», 1799.

Источник: wikipedia.org

К тому времени уже открыли Помпеи. Античность для европейцев перестала быть набором текстов — она стала осязаемой. На рынке появилось множество атрибутов того времени — от чашек до статуй.

Несмотря на это, у Давида Античность относится не столько к антуражу, сколько к духу, ярости и простоте.

Художник выбрал суровый мужской язык — по выражению Дидро, написано так, как говорили в Спарте, — для выражения гражданских ценностей.

Заявив, что римлян возможно писать только в Риме, Давид отправился выполнять заказ в Италию. Пять лет он работал над полотном. Когда мастерская стала открыта для посещения публики, реакция превзошла все ожидания художника.

«Смерть Марата», 1793.

Источник: wikipedia.org

Чтобы привлечь внимание к картине, Давид предпринял хитрый ход. Сначала он выставил полотно в Риме и только затем, получив восторженные отзывы итальянских мастеров (о чем, конечно же, узнали и в Париже), стал готовить работу к Салону во Франции.

Однако к началу французской выставки Давид опоздал. По правилам, опоздавших не принимали. Но художник заранее известил, что его полотно, во-первых, будет доставлено, а во-вторых, оно будет не квадратным, а прямоугольным.

Организаторам Салона пришлось «забронировать» под картину самое выгодное место. Несколько дней оно пустовало в ожидании полотна. Это подогревало интерес и разжигало любопытство французов. Когда же картину привезли и она заняла свое место, то все люди волей-неволей были прикованы к ней.

Не только из-за мастерства исполнения, но и из-за ее положение, которое выделяло работу Давида среди других полотен.

Судьба художника

Оба дяди Жак-Луи Давида были архитекторами и, заметив способности ребенка к рисованию, отдали его учиться живописи. Дяди рассчитывали воспитать коллегу, но юноша решил стать художником.

Автопортрет, 1794. (wikipedia.org)

На выбор сюжетов и их интерпретацию повлияло участие Давида в революционном движении. Выбирая эпизоды Античности, художник интерпретировал их, исходя из событий, очевидцем которых был сам.

Источник: https://diletant.media/articles/38133731/

Клятва Горациев

Жака-Луи Давида много не бывает! На прошлой неделе мы занудствовали о том, как французский художник показал историю сабинянок. На очереди не менее классический сюжет и не менее прекрасная картина – «Клятва Горациев». Доктор исторических наук, профессор кафедры истории Древнего мира РГГУ, профессор ВШЭ Андрей Михайлович Сморчков по полочкам разобрал знаменитое полотно.

Жак-Луи Давид. Клятва Горациев.

Написанная в 1784-1785 гг. картина французского художника Жака-Луи Давида «Клятва Горациев», прославившая своего автора, ныне находится в Лувре. На ней изображён полулегендарный сюжет, относящийся к правлению третьего римского царя Тулла Гостилия (673-641 гг. до н. э.). Наиболее подробно историю братьев Горациев и Куриациев излагают два историка конца I в. до н. э.

– римлянин Тит Ливий (История Рима от основания города. I. 22-30) и грек Дионисий Галикарнасский (Римские древности. III. 2-31). Согласно их рассказу, из-за взаимных грабежей началась война между Римом и Альба Лонгой, двумя родственными латинскими городами, причём Альба Лонга считалась метрополией Рима (и других латинских городов), ведь оттуда были родом Ромул и Рем.

Войско албанцев подошло к Риму и разбило рядом с ним лагерь. Считалось, что этот лагерь находился на том месте, которое в классическую эпоху называлось по имени альбанского предводителя Клуилия – Клуилиев ров. Клуилий неожиданно умер, и его сменил Меттий Фуфетий, предложивший решить спор не полноценным сражением, указывая на угрожающих латинским городам общих врагов, а поединком.

В обоих станах имелось по три брата-близнеца, римские Горации и альбанские Куриации (у некоторых авторов наоборот), чьи матери, уроженки Альбы, были родными сестрами и также близнецами. В поединке решалось, какой из двух городов станет гегемоном. В битве погибли все Куриации и два Горация, так что победа осталась за Римом. По словам Ливия, могилы погибших в бою можно было видеть и в его время.

Вероятно, какие-то старинные памятники молва связала с древним преданием. 

В дальнейшем Меттий Фуфетий попытался изменить Риму, за что был разорван колесницами, Альба Лонга разрушена, а жители её переселены в Рим и стали римскими гражданами. Возвращавшийся домой с триумфом победитель Марк (или Публий) Гораций подвергся ещё одной опасности.

Его сестра Горация, так она названа у Ливия, была помолвлена с одним из Куриациев. Увидев в руках брата окровавленный плащ своего жениха, ею же сотканный, Горация зарыдала от горя, за что была убита родным братом, сказавшим, что так погибнет всякая римлянка, которая станет оплакивать врага.

Подвергнутый суду и приговорённый к смерти Гораций был оправдан после обращения к народу. 

Вероятно, под покровом псевдоисторического рассказа скрывается индоевропейский миф, что было свойственно римским историкам в повествовании о седой древности. Единственный более-менее достоверный исторический факт – разрушение Альба Лонги в середине VII в. до н. э., то есть во время правления Тулла Гостилия.

Хотя и в этом нет полной уверенности, поскольку высказываются достаточно основательные сомнения по поводу предполагаемых археологических остатков Альбы Лонги.

Жак-Луи Давид избрал для своей картины патетический момент проводов отцом сыновей на решающий бой. Сюжет этот практически не отражен в античной традиции. Разве что у Дионисия Галикарнасского Горации, приняв решение участвовать в поединке, обратились за согласием к отцу.

Так что центральная сцена – вручение отцом оружия и клятва его сыновей – является художественным вымыслом, впрочем, вполне логично вытекающим из легенды.

В правом углу мы видим опечаленных женщин – мать Горациев с внуками, сестру-невесту, для которой этот бой принесёт смерть либо братьев, либо жениха, и заимствованный художником из поздней традиции образ сестры Куриациев, которая была женой одного из Горациев. 

Как видим, для большего эмоционального эффекта Давид либо использовал менее известные версии легенды, введя в картину двух страдающих золовок, либо даже дополнил её образом опечаленной матери, никак не фигурирующей в сохранившихся рассказах.

В итоге перед зрителем предстает картина, главной идеей которой является любовь к родине, что превыше даже родственных чувств. Именно так изобразил разговор братьев с отцом Дионисий Галикарнасский (Римские древности. III. 17).

Что касается материальных предметов, изображённых на картине, то все они вымышлены художником по вполне объективным причинам.

Конечно, в эпоху классицизма понимали, что в картинах на исторические сюжеты негоже изображать, скажем, воинов Александра Македонского в одежде по современной художнику моде, как мы видим на произведениях эпохи Возрождения и ранее. Но о том, как выглядели материальные предметы, окружавшие римлян в ту эпоху, даже сейчас мы имеем весьма туманное представление. 

Несомненно лишь то, что Рим в правление Тулла Гостилия был не таким великим городом, каким он предстаёт в изображении античных авторов, а всего лишь небольшой деревушкой, чьё общественное развитие соответствовало поздней первобытности.

Учитывая простоту одежды в античности и, соответственно, её консервативность, можно предположить, что римляне в царскую эпоху одевались примерно так же, как обычные люди (не модники) времён конца Республики. Благодаря археологии мы имеем довольно точные представления о вооружении царской эпохи.

Но этих знаний не было у Давида, а потому и вооружение, и одежда, и интерьер представляют скорее стилизацию под античность, а не когда-либо существовавшую реальность. Возможно, образцом для Давида послужили рельефы колонны императора Траяна (98-117 гг. н. э.

): есть определённое сходство в изображении воинов и их снаряжения. Впрочем, не будем строги: задача художника – выразить идею через знакомые зрителю образы, точность которых имеет в данном контексте второстепенное значение.

Да и античные историки изображали далёкое прошлое Рима так или иначе похожим на своё настоящее: ведь римская историография зародилась лишь через четыре с половиной века после легендарной битвы Горациев и Куриациев.         

Только лучшие материалы и новости науки

Источник: https://proshloe.com/klyatva-goratsiev.html

Клятва Горациев

Живопись эпохи классицизма Картина французского живописца Жака Луи Давида «Клятва Горациев». Размер картины 330 x 425 см, холст, масло. Картина «Клятва Горациев» ярче всего воплощает принципы революционного классицизма.

Она раскрывает непримиримые и трагические противоречия между гражданским долгом и личными чувствами людей. Сюжет картины заимствован из древнеримской легенды.

В период борьбы Рима с Альба-Лонгою трем римлянам, братьям из рода Горациев, предстояло пойти на смертельный поединок, чтобы решить исход распри между враждовавшими городами. Противники Горациев – друзья их детства. Один из них помолвлен с сестрой Горациев.

Герои Давида свободны от противоречий и сомнений. Их страсти подчинены воле и разуму. Они идут на бой, веря в торжество справедливости.

На втором плане справа – группа плачущих женщин; они лишь оттеняют и дополняют лейтмотив – все личное должно быть принесено в жертву гражданскому долгу. Идея произведения выражена с предельной наглядностью и лаконизмом.

Трехчастное деление архитектурного фона с тосканскими колоннами подчеркивает смысловое разделение композиции. Сжатое пространство, барельефное построение, спокойно-размеренный ритм способствуют выявлению сурового героического характера.

Главные средства художественной выразительности при создании образов: ясный и лаконичный жест, строгий подчеркнуто-энергичный рисунок, четкая светотеневая моделировка, цвет, дополняющий характеристики, сообщают удивительную цельность общему решению.

«Клятва Горациев» – картина странная и замечательная: странная из-за некоей неопределенности того, о чем она все-таки нам повествует. Ее место в истории огромно – она предугадала поднимавшиеся в обществе настроения, ясно сформулировав их суть.

Давид говорил, что взял сюжет у Корнеля, а форму у Пуссена.

Побывав на представлении трагедии Пьера Корнеля «Гораций», рассказывавшей о конфликте между любовью и долгом, Давид сначала выбрал эпизод, где Горация, осужденного за убийство сестры Камиллы (проклявшей его за смерть своего жениха, убитого им в бою), защищают отец и римский народ.

Друзья отговаривали Давида от этого сюжета, не отражавшего, по их мнению, никакого особенного настроения времени. Давид заявил, что выберет момент, предшествующий битве, когда старый Гораций принимает у сына клятву победить или умереть – момент, который художник мог только предполагать, поскольку описаний его не было.

Для героической сцены принесения клятвы необходима была соответствующая композиция, и подходящий исторический пример был найден – Брут, приносящий клятву мести над обесчещенным телом своей сестры Лукреции. Автором композиции был родоначальник шотландского неоклассицизма Гейвин Хамильтон.

Позже появится еще одно французское заимствование данной темы, которая питала патриотические настроения. Размышляя над своей картиной, Давид увидел пуссеновское полотно «Похищение сабинянок», и его поразил один из образов – крайняя фигура слева, которая станет основой его новой композиции.

Три дополнительные фигуры – один из братьев с копьем, старая женщина и страдающая Камилла – были взяты Давидом из других работ.

Давид усилил воздействие сюжета, объединив фигуры в их стройном и мощном троезвучии. В эмоциональном плане эта тема значила для него очень много, но он привнес в нее иные нюансы по сравнению с трактовкой конфликта долга и любви у Корнеля.

Смысловые аспекты созданной Давидом картины «Клятва Горациев» были сложнее, чем в сцене с Брутом, изгнавшим порочного правителя Тарквиния. По меньшей мере, напрашивающаяся аналогия с другим, более известным Брутом, поклявшимся убить Цезаря и создать республику, тоже прочитывается у Давида.

Благодаря емким ассоциациям и убедительной передаче царящего в картине настроения Давиду, с его огромным (не меньшим, чем его талант) честолюбием, удалось создать образ-символ – олицетворение безграничного гражданского мужества. Клятва Горациев – история-миф о клятве, которую никогда не приносили или о которой мы ничего не знаем.

Это образ идеальный и, в сущности, абстрактный – образ решимости и, в конечном счете, образ революции, единственный пример того, как работа художественного воображения становится в один ряд с факторами, определявшими ход истории.

Перейти к следующей работе мастера ►

Источник: http://smallbay.ru/artclassicism/david_04.html

Анализ картины .Клятва Горациев. Давид Жак Луи

• Жак Луи Давид (1748-1825) общепризнанный лидер среди французских художников самый последовательный представитель неоклассицизма в живописи начала XIX в.

  Характерной чертой французской культуры тех лет было всеобщее увлечение античностью. В 1776 г.

  была разработана правительственная программа, которая поощряла создание больших картин, призванных оживлять добродетели и патриотические чувства .

  Давиду был предложен сюжет из ранней римской истории подвиг трх братьев, из знатного рода Горациев.

  Эта самая знаменитая картина Давида. В ней нашли отражение все стилистические особенности художника.

  Здесь есть и следы классической манеры Пуссена с его пристрастием к выразительным театральным жестам, и воссозданием античной атмосферы.

  Сюжет картины взят из старинной легенды, относящейся к VII веку до нашей эры. В то время Рим воевал против соседнего города Альба-Лонга, и было объявлено, что разрешить конфликт должна дуэль между тремя римскими братьями из рода Горациев и тремя братьями Куриациями из Альба-Лонги. Этим семьям предстояло породниться, поэтому было ясно, что в подобном сражении не может быть победителей.

  Картина Давида «Клятва Горациев» была написана на вольно истолкованный сюжет трагедии Корнеля.

  На ней мы видим внутренний дворик древнеримского жилища, где старый отец семейства и глава рода провожает своих сыновей на сражение с врагами Рима : сверху на героев картины льтся поток света, вокруг них оливково-серые сумерки.

  Горации клянутся выполнить свой патриотический долг. Художник убедительно передал общность устремлений, непоколебимую волю к победе всех трех братьев.

  Три человека — и единый порыв. Три человека — и единая воля. Во имя отчизны клянутся они победить или умереть. Решительны и мужественны их лица, крепки и мускулисты руки. Высоко поднял их боевое оружие старый отец, благословляя сыновей на ратный подвиг, призывая небо в свидетели произнесенной клятвы — победить или умереть.

  Композиция картины проста и логична. Пространство распределено неравномерно: группа воинов с отцом занимает значительно больше места, чем группа женщин, расположенная в правой части.

  Таким образом художник стремился привлечь внимание именно к героической группе мужчин.

  Фигура отца в центре воплощает идею общественно-родового начала, управляющего действиями героев. Эта фигура и является композиционным центром полотна. Относя группу женщин несколько вглубь картины, Давид как бы подразумевал обращенные к сыновьям слова корнелевского старого Горация:

  Читайте также:  Караваджо "давид с головой голиафа" описание картины, анализ, сочинение

  Нет, дети, жен своих оставить вы должны. Вас жалобы смягчат и, нежностью лукавой Лишивши мужества, толкнут на путь неправый.

  Лишь бегство победит противников таких (I, 335).

Источник: https://info-4all.ru/dosug-i-razvlecheniya/iskusstvo-i-kultura/zhivopis-grafika/analiz-kartini-klyatva-goraciev-david-zhak-lui/

Майкапар Александр | Литературная программа живописного шедевра. Рассказ Тита Ливия и картина Жака Луи Давида “Клятва Горациев” | Журнал «Искусство» № 3/2010

Александр МАЙКАПАР

Цикл очерков, который мы предлагаем вниманию читателей, посвящен сюжетам, заимствованным художниками из литературных источников. Рассказывая о сюжетах европейской живописи, мы не раз должны будем обратиться к литературным памятникам, точно так же, как это делали сами художники, выбирая темы для своих картин и гравюр. Без знания источников мы не в состоянии понять очень многие сюжеты.

Основная проблема для художника, использующего литературный материал при создании картины, заключается в том, как средствами живописи — искусства пространственного — передать образы искусства временнoго, каковым является литература.

Иными словами, как ряд последовательных событий литературного произведения выразить в картине, которую мы созерцаем всю в один момент и сразу. Старые европейские мастера порой демонстрируют чудеса изобретательности в решении этой задачи.

Примечательно, что Тициан употреблял термин “поэзия” для характеристики своих картин, считая их визуальным эквивалентом стихов (это особенно касалось его работ, основанных на “Метаморфозах” Овидия).

Простой перечень литературных памятников, важных для понимания европейской живописи, занял бы много страниц. И это лишь для сюжетов, получивших широкое распространение, то есть таких, на которые писали многие художники.

К этому нужно добавить сюжеты, которые фигурируют, быть может, только у одного художника и в единственном произведении, но, если не знать литературной программы, картина останется непонятной. Совершенно очевидно, что таких произведений очень много.

В искусствоведении имеется отдельная и очень важная наука — иконография, занимающаяся изучением именно сюжетного материала и открывающая для нас литературные программы живописных произведений.

Для первого очерка мы выбрали сюжет, получивший название “Клятва Горациев”. В сущности, он может показаться случайным, поскольку таких сюжетов и литература, и живопись знают очень большое количество.

Мы остановились на нем, потому что один из эскизов Жака Луи Давида к этой картине представлен в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С.

Пушкина в Москве на выставке “Лики истории”, приуроченной к фестивалю “Декабрьские вечера-2009”.

Трудно с точностью сказать, что всплывает в нашей памяти раньше при упоминании семейства Горациев — картина Жака Луи Давида “Клятва Горациев” или драматический рассказ древнеримского историка Тита Ливия об установлении владычества Рима. Вероятно, все-таки картина Давида известна больше. Но понять ее во всей полноте психологических аллюзий, не зная рассказа Ливия, нельзя. Поэтому мы начнем с рассказа.

Жак Луи Давид. Клятва Горациев. 1784. Лувр, Париж

Тит Ливий (ок. 59 г. до н.э. — 17 г. н.э.) — древнеримский историк, родился в Падуе. Его “История Рима от основания города” состояла из 142 книг, из которых сохранились только 35. Он описал все типы морального правления — хорошего и плохого; его характеристики дали художникам многочисленные сюжеты для написания картин.

Рассказ о битве Горациев с Куриациями, на основе которого создана картина Жака Луи Давида, содержится в первой книге “Истории Рима”. Этот рассказ переработал Шарль Роллен в своей 16-томной “Римской истории” (1761–1767).

Почти одновременно с французским изданием этот труд в 60-е гг. XVIII в. вышел на русском языке в переводе В.К.Тредиаковского.

Ж.Л.Давид опирался на изложение Роллена как на литературный текст для своей картины. Мы же, характеризуя картину и ее сюжет, будем отталкиваться от первоисточника — рассказа Тита Ливия.

В соответствии с программой, составленной в 1776 г. графом Анживийе, директором Управления королевских строений, предполагалось создание серии больших исторических полотен, “призванных оживить добродетели и патриотические чувства”. Для этой серии Жак Луи Давид должен был написать картину на сюжет битвы Горациев с Куриациями.

Вот начало этого рассказа у Тита Ливия:

Было тогда в каждой из ратей по трое братьев-близнецов, равных и возрастом, и силой.

Это были, как знает каждый, Горации и Куриации, и едва ли есть предание древности, известное более широко; но и в таком ясном деле не обошлось без путаницы насчет того, к какому народу принадлежали Горации, к какому Куриации.

Писатели расходятся во мнениях, но большая часть, насколько я могу судить, зовет римлян Горациями, к ним хотелось бы присоединиться и мне.

Цари обращаются к близнецам, предлагая им обнажить мечи — каждому за свое отечество: той стороне достанется власть, за какою будет победа. Возражений нет, сговариваются о времени и месте. Прежде чем начался бой, между римлянами и альбанцами был заключен договор на таких условиях: чьи граждане победят в схватке, тот народ будет мирно властвовать над другим.

Следует отметить, что в пространно изложенной истории этой драмы у Тита Ливия нет упоминания собственно о клятве, которую приносят Горации, то есть о том моменте, который именно и изобразил Давид.

Можно полагать, что подобную клятву принесли и Куриации; мы, однако, не знаем картин, запечатлевших события с позиций Куриациев.

И первоначально художник намеревался написать картину, иллюстрирующую другой момент истории — речь Горация-отца в защиту сына (об этом ниже).

Вражда между римлянами и альбанцами грозила привести к войне. Тогда согласились на турнир между тремя представителями каждой стороны — от римского рода Горациев и противостоящего рода Куриациев.

Когда заключили договор, — продолжает рассказ Тит Ливий, — близнецы, как было условлено, берутся за оружие. С обеих сторон ободряют своих: на их оружие, на их руки смотрят сейчас отеческие боги, отечество и родители, все сограждане — и дома и в войске.

Бойцы, и от природы воинственные, и ободряемые криками, выступают на середину меж двумя ратями. Оба войска сели перед своими лагерями, свободные от прямой опасности, но не от тревоги — спор ведь шел о первенстве и решение зависело от доблести и удачи столь немногих.

В напряженном ожидании все чувства обращаются к зрелищу, отнюдь не тешащему глаз.

Подают знак, и шесть юношей с оружием наизготове, по трое, как два строя, сходятся, вобрав в себя весь пыл двух больших ратей.

И те и другие думают не об опасности, грозящей им самим, но о господстве или рабстве, ожидающем весь народ, о грядущей судьбе своего отечества, находящейся теперь в собственных их руках.

Едва только в первой сшибке стукнули щиты, сверкнули блистающие мечи, глубокий трепет охватывает всех, и, покуда ничто не обнадеживает ни одну из сторон, голос и дыхание застывают в горле.

Джузеппе Чезаре. Битва Горациев с Куриациями. Фрагмент. Музей Капитолия, Рим

В результате поединка в живых остался только один из Горациев, как мы видим на картине Джузеппе Чезаре, хотя, согласно рассказу Тита Ливия, всё выглядело не совсем так: Гораций-победитель расправился со своими врагами, применив особую тактику боя. Итак, Рим был объявлен победителем.

Обстоятельства этой битвы очень интересны. Они не раз служили материалом для анализа тактики ведения военного боя. Тит Ливий пишет:

Когда бойцы сошлись грудь на грудь и уже можно было видеть не только движение тел и мельканье клинков и щитов, но и раны и кровь, трое альбанцев были ранены, а двое римлян пали. Их гибель исторгла крик радости у альбанского войска, а римские легионы оставила уже всякая надежда… они сокрушались об участи последнего, которого обступили трое Куриациев.

Волею случая он был невредим, и если против всех вместе бессилен, то каждому порознь грозен. Чтобы разъединить противников, он обращается в бегство, рассчитав, что преследователи бежать будут так, как позволит каждому рана.

Уже отбежал он на какое-то расстоянье от места боя, как, оглянувшись, увидел, что догоняющие разделены немалыми промежутками и один совсем близко. Против этого и обращается он в яростном натиске, и, покуда альбанское войско кричит Куриациям, чтобы поторопились на помощь брату, победитель Гораций, убив врага, уже устремляется в новую схватку.

Теперь римляне поддерживают своего бойца криком, какой всегда поднимают при неожиданном обороте поединка сочувствующие зрители, и Гораций спешит закончить сражение.

Итак, он, прежде чем смог подоспеть последний, который был недалеко, приканчивает еще одного Куриация: и вот уже военное счастье сравнялось — противники остались один на один, но не равны у них были ни надежды, ни силы.

Римлянин, целый и невредимый, одержавший двойную победу, был грозен, идя в третий бой; альбанец, изнемогший от раны, изнемогший от бега, сломленный зрелищем гибели братьев, покорно становится под удар. И то не было боем.

Римлянин восклицает, ликуя: “Двоих я принес в жертву теням моих братьев, третьего отдам на жертвенник того дела, ради которого идет эта война, чтобы римлянин властвовал над альбанцем”. Ударом сверху вонзает он меч в горло противнику, едва держащему щит; с павшего снимает доспехи”.

Драматизм этой битвы усугубляется тем обстоятельством, что два эти рода — Горациев и Куриациев — не просто представляли враждующие племена, но, согласно древней традиции, братья Горации были двоюродными братьями Куриациям.

Считалось, что их матери были сестрами из Альбы-Лонги (город, основанный за триста лет до Рима). Великий французский драматург XVII в. Пьер Корнель, написавший в 1639 г.

пьесу “Гораций”, одной из завязок драмы делает именно кровные узы, связывающие эти два рода, оказавшиеся во вражеских лагерях.

По Корнелю, Сабина — жена Горация (победителя) и сестра Куриациев, тогда как Камилла — возлюбленная одного из братьев Куриациев и сестра Горациев. Корнель выразительно описал, какие моральные страдания испытывают из-за клановой вражды герои, связанные между собой кровными узами.

Монолог Сабины (действие I, явление 1):

Сабина

Гораций — римлянин. Увы, обычай прав. Я стала римлянкой, его женою став. Но мне б супружество жестоким рабством было, Когда бы в Риме я о родине забыла. О Альба, где очам блеснул впервые свет! Как нежно я ее любила с детских лет! Теперь мы с ней в войне, и тяжки наши беды; Но для меня разгром не тяжелей победы.

Пусть на тебя, о Рим, восстанет вражий меч, Который ненависть во мне бы смог зажечь! Но рать альбанская с твоей сразится ратью, В одной из них мой муж, в другой – родные братья, Посмею ли богам бессмертным докучать, Преступно их моля тебе победу дать? Я знаю: молода еще твоя держава, И укрепит ее воинственная слава, И ей высокий рок переступить велел

Латинской вотчины завещанный предел.

Победа любой из сторон в этой борьбе для Сабины трагедия, точно так же как и для Камиллы. Ж.Л.Давид сумел передать отчаянное положение этих женщин.

Римляне встретили Горация ликованием и поздравлениями, и тем большей была их радость, чем ближе они прежде были к отчаянию.

Обе стороны занялись погребением своих мертвых, но с далеко не одинаковыми чувствами — ведь одни возобладали, а другие проиграли.

Гробницы можно видеть до сих пор и на тех самых местах, где пал каждый: две римские вместе, ближе к Альбе, три альбанские поодаль, ближе к Риму, и врозь — именно так, как бойцы сражались.

Гробница и рассказ Тита Ливия вдохновили многих художников.

Ричард Уильсон. Пейзаж с гробницей Горациев и Куриациев в Тиволи. 1754. Национальный музей западного искусства, Токио

Читайте также:  Ван гог "портрет доктора гаше" описание картины, анализ, сочинение

Неизвестный художник XVIII века. Мавзолей Горациев

Гораций-победитель, увидев, что его сестра Камилла, просватанная за одного из Куриациев, скорбит по возлюбленному, врагу их рода, пришел в негодование. (Заметим, что вспышка гнева Горация-победителя труднообъяснима, поскольку он тоже имел жену из вражеского рода.)

И вот новая трагедия.

Первым шел Гораций, неся тройной доспех, перед Капенскими воротами его встретила сестра, которая была просватана за одного из Куриациев; узнав на плечах брата плащ жениха, вытканный ею самою, она распускает волосы и, плача, окликает жениха по имени.

Свирепую душу юноши возмутили сестрины вопли, омрачавшие его победу и великую радость всего народа. Выхватив меч, он заколол девушку, воскликнув при этом: “Отправляйся к жениху с твоею не в пору пришедшей любовью! Ты забыла о братьях — о мертвых и о живом,— забыла об отечестве.

Так да погибнет всякая римлянка, что станет оплакивать неприятеля!”

Федор (Фиделио) Бруни принялся за первую большую картину — “Смерть Камиллы, сестры Горация”, не достигнув еще 22-летнего возраста. Картина была выставлена в 1824 г. в Риме, в Капитолии, и принесла автору немалую известность. В Петербурге она появилась лишь через десять лет. За нее Бруни получил звание академика.

Ф. Бруни. Смерть Камиллы, сестры Горация. 1824. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Гораций-победитель, обвиненный в убийстве — без суда и следствия — свободной римлянки, каковой по статусу была Камилла, был приговорен к смертной казни. Таков был римский закон. Но исполнение приговора было отсрочено по апелляции его отца.

Ж.Л. Давид. Речь Горация-отца

Речь отца Горациев, как ее передал Тит Ливий, очень выразительна:

На суде особенно сильно тронул собравшихся Публий Гораций-отец, объявивший, что дочь свою он считает убитой по праву: случись по-иному, он сам наказал бы сына отцовскою властью. Потом он просил всех, чтоб его, который так недавно был обилен потомством, не оставляли вовсе бездетным.

Обняв юношу и указывая на доспехи Куриациев, прибитые на месте, что ныне зовется “Горациевы копья”, старик говорил: “Неужели, квириты, того же, кого только что видели вступающим в город в почетном убранстве, торжествующим победу, вы сможете видеть с колодкой на шее, связанным, меж плетьми и распятием? Даже взоры альбанцев едва ли могли бы вынести столь безобразное зрелище! Ступай, ликтор, свяжи руки, которые совсем недавно, вооруженные, принесли римскому народу господство. Обмотай голову освободителю нашего города; подвесь его к зловещему дереву; секи его, хоть внутри городской черты — но непременно меж этими копьями и вражескими доспехами, хоть вне городской черты — но непременно меж могил Куриациев. Куда ни уведете вы этого юношу, повсюду почетные отличия будут защищать его от позора казни!”

• Народ не вынес ни слез отца, ни равного перед любою опасностью спокойствия духа самого Горация — его оправдали скорее из восхищения доблестью, нежели по справедливости.
• Следует признать, что рисунок Давида живо передает всю гамму чувств Горация-отца.
• * * *

Этот сюжет был популярен не только в живописи. Он известен как тема произведений разных искусств и жанров.

Бронзовые часы со всей очевидностью подтверждают популярность и влияние картины Жака Луи Давида: их украшают персонажи его “Клятвы Горациев”. Однако следует отметить, что сюжет декора здесь включает также и сцену битвы и победы в ней одного из Горациев. Это можно увидеть в барельефе на базе (постаменте) часов.

Часы “Клятва Горациев”. Ок. 1805 Бронза. Париж

Рассказ Ливия стал основой и для двух драматических произведений: помимо П. Корнеля, уже в XX веке этот сюжет использовал Бертольд Брехт в пьесе “Горации и Куриации”. Пьеса написана в 1934 г., ею завершался цикл “учебных”, или “поучительных”, как их обозначил сам Брехт, пьес.

Профессор Ганс Майер, исследователь творчества писателя, следующим образом определяет идею этой пьесы: “Умение мыслить важнее материального превосходства. Временные победы не должны располагать к преждевременному ликованию, все дело в окончательной победе.

И поражения могут быть обращены в победы”.

На этот сюжет было написано по крайней мере три оперы. Их авторами были (кстати, все итальянцы):

Доменико Чимароза. Опера “Горации и Куриации”. Написана на либретто Антонио Сографи по трагедии Пьера Корнеля. Первое представление состоялось в венецианском театре Ла Фениче 26 декабря 1796 г.

На премьере опера провалилась, и разочарованный Чимароза тотчас оставил город. Но уже следующий спектакль прошел с огромным успехом. Всего за сезон опера была исполнена 48 раз.

Вскоре она была поставлена в Париже и далее обошла все крупнейшие европейские сцены.

Антонио Сальери. Опера “Горации” (1786) была написана для Парижа, где картина Ж.Л.Давида уже два года вызывала восторг. Имя Сальери здесь тоже было хорошо известно, хотя это его сочинение встретили прохладно, что не лишило композитора доверия публики.

Джузеппе Саверио Рафаэле Меркаданте. Опера “Горации и Куриации” (1846). Написана в жанре лирической трагедии на либретто Сальвадоре Самморано, основанном на рассказе Тита Ливия. Премьера состоялась на сцене театра Сан-Карло в Неаполе.

Нет сомнений в том, что художники, выбирая для картины моменты этой истории, полагали само собой разумеющимся, что зрители знают рассказ Тита Ливия, и в их воображении одна сцена — либо клятва братьев, либо момент сражения, либо убийство братом сестры, либо страстная речь Горация-отца — воскресит душераздирающую историю в ее полном виде. Это знание обогащает наше восприятие отдельно взятой картины, и ее смысловые “обертоны” должны звучать в нашем сознании.

Источник: https://art.1sept.ru/view_article.php?ID=201000312

Картина «Клятва Горациев»

Дата создания: 1785 год.
Тип: картина маслом на холсте.

Местонахождение: Лувр, Париж.

Клятва Горации. Жак Луи Давид.

Синопсис

Клятва Горациев демонстрирует идеализированную историю, которая иллюстрирует приоритет гражданского долга перед личными желаниями. Преобладание разума, а не эмоций, отражает принципы эпохи Просвещения и предвещает эпоху современного искусства.

Жак-Луи Давид

Наряду с современником Гойей, Жак-Луи Давид был последним из старых мастеров до индустриализации Европы, и весьма влиятельным вкладчиком в французскую живопись революционного и наполеоновского времени. На вкусы и идеи мастера повлияли работы мастеров итальянского Возрождения, а также произведения других неоклассицистов.

Клятва Горациев

Заказчик

Картина была заказано министром Чарльзом-Клодом Биллардери, который просил сделать работу аллегорией на лояльное отношение к государству и царю, но Давид нарисовал несколько другую картину, где действия развернулись в республиканском Риме, без царского участия. Однако, пропаганда патриотических ценностей и мужского самопожертвования все же была показана, притом этот приоритет выделен даже над семейными узами.

Сюжет

Сюжет, почерпнутый из римских легенд, изображает сцену спора между Римом и Альба-Лонги, произошедшую в 669 году до нашей эры. Правители этих городов решили, что вместо кровопролитных битв, три избранных воина от каждой стороны сразятся друг с другом, решив исход противостояния.

В Риме соглашаются бороться от имени города братья из семь Горации. Именно они салютуют на картине своему отцу, который держит в воздухе три меча. В дополнение к ним, на картине представлены близкие женщины воинов.

Несмотря на их горе, Горации полны решимостью и готовы спасти любимую республику.

Эта политическая работа помогла Давиду приобрести международную известность и статус одного из лучших неоклассических художников Франции.

Описание работы

Ценности, характерные для неоклассицизма представляют собой стоицизм, самопожертвование, долг, патриотизм, многозначительность, действия и их причины. Таким образом, в контексте декадентской Франции того периода, подобное идеализированное искусство стало идеальной средой для самовыражения художника.

Идеализированные лица и тела персонажей работы передают осознанность их цели и принятия присяги на верность. Трио не выражает никаких эмоций, так как речь идет о патриотическом долге.

Тем не менее, картина не лишена драмы. За отцом братьев сестры и мать детей испытывают ужасное горе.

Мужскую сущность и силу мастер передает в прямых и крепких руках и ногах братьев, а женскую чувствительность в кривых и изогнутых линиях.

Согласно легенде, из шестерых бойцов, в живых остался лишь один брат Горации.

Он, вернувшись домой, обнаружил свою рыдающую сестру Камиллу, проклинающую Рим за то, что он виновен в смерти ее жениха, сражавшегося на противоположной стороне, и убил женщину.

Возможно, на выжившего брата указывает красная мантия. Первоначально Давид намеревался изобразить именно эту заключительную сцену, но в конце концов создал «Присягу».

Несмотря на всю благородность посыла и темы работы, шедевром ее делает и виртуозно исполненная композиция. Анатомия, акцент на жестких и четких деталях, драпировка являются выдающимися. В лучших традициях академического искусства, художник устраняет любые мазки, которые могли бы отвлечь зрителя.

Картина «Клятва Горациев» обновлено: Октябрь 23, 2017 автором: Глеб

Историческая живопись (архив)Мифология

Источник: https://artrue.ru/style/neoclassicism/jacques-louis-david/kartina-klyatva-goraciev.html

Клятва Горациев

• Клятва Горациев
• Год создания: 1784.
• Музей Лувр, Париж.
• Описание картины Жан-Луи Давида «Клятва Горациев»

«Клятва Горациев» — большое полотно, написанное в 1784 году.

Его автором является французский художник Жан-Луи Давид. С момента выхода эта картина приобрела всеобщую известность и колоссальный успех среди поклонников таланта художника и критиков.

Это полотно по сегодняшний день является самым ярким представителем стиля неоклассицизм.

В основе сюжета работы лежит отрывок легенды о двух воюющих городах — Риме и Альба Лонге. Трое братьев отправляются на защиту своей малой родины, они дают священную клятву своему отцу, и он благословляет их.

Картина выполнена в неоклассическом арт-стиле. При ее создании было задействовано несколько разных приемов живописи. Для классической живописи основной характерной чертой представляется то, что фигуры, являющиеся профильными, перекрываются. Что и было использовано при написании картины.

Классическую выразительность ей придают скрещенные руки, созданные при помощи практически прямых линий. Композиция четкая, строго соблюдается символизм, связанный с числом три, что также указывает на принадлежность к стилю художественного классицизма.

Работа кисти не заметна явно, каждая деталь картины имеет максимальную проработку. Это характерно для работ в стиле рококо. Внимание художника сфокусировано на главных фигурах, нет ни намека на скрытый подтекст некоторых странных предметов.

Мужские фигуры на картине представлены в образах храбрых воинов. Особая их мужественность передается при помощи выразительных, твердых линий, что указывает на их смелость и решительность. Женские фигуры служат лишь дополнением к сюжету. Их тела сильно изогнуты, что передает их чувство глубокого отчаяния.

Сюжет этой работы пронизан духом патриотизма, отцовской верой в своих детей. Главные темы — верности и преданности женщин своим мужьям, что является основными ценностными ориентирами эпохи Просвещения. 

Давид Жак Луи, Клятва Горациев, 1784, Музей Лувр, Париж.

В основе картины лежит рассказ римского историка Тита Ливия, согласно которому трое братьев из рода Горациев были выбраны, чтобы сразиться с тремя лучшими воинами враждебного Риму города Альба-Лонга — братьями Куриациями.

Давид запечатлел момент, когда трое братьев, подняв руки в римском приветствии, клянутся победить или умереть, а их отец протягивает им боевые мечи.

Справа изображена группа скорбящих женщин: вдали мать Горациев склонилась над двумя внуками, ближе сестра Камилла, невеста одного из Куриациев, и Сабина, сестра Куриациев и жена одного из Горациев.

На заднем плане видны три арки, каждая из которых соответствует группе фигур: правая — группе женщин, левая — братьям, центральная отцу с мечами. Давид тщательно продумал композицию картины, «хореографию» персонажей и игру света, что концентрирует внимание зрителя в центре картины, раскрывая моральную атмосферу такой необычайной силы, что страдание отступает перед ней.

Таким образом, Давид в этой картине противопоставляет идеалы патриотизма, гражданственности и самопожертвования во имя родины мужчин страданиям и сентиментальной слабости женщин.

Источник: https://8-poster.ru/pictures/Klyatva_Goratsiev/